Первый в списке на похищение
Шрифт:
– На его деловых качествах это никак не отражается. Брежнева он не любил. Так же, как и Горбачева. И никогда не скрывал своих антипатий.
– А Ельцина?
– К делу это не относится. Давай ломать голову, как выручать твоего Костьку.
– Милицию ты советуешь не подключать?
– Как тебе сказать… К сожалению, у нас есть «стукачи наоборот».
– Как это? Не понял!
– Информация утекает. Во все щели. А что это означает? Означает, что ряд сотрудников милиции работает на криминальные структуры – спелись, голубчики. И нашим и
– А если выловить их? И к ногтю!
– Слабо. Если бы это можно было сделать – давно бы выловили и отдали под трибунал. Но выловить не можем – увы.
– Это что же получается – милиция срослась с преступностью? Боже, что происходит? – Белозерцев невольно обхватил голову руками. Генерал словно бы увидел в телефон позу, в которой находился Белозерцев, фыркнул в трубку: – Ну ты и актер! Павел Кадочников! Смоктуновский!
– Что? – не поняв, спросил Белозерцев. – Мне бы твой юмор!
– А мне – твои заботы, – генерал поймал себя на том, что сказал не то, с запозданием остановился, покхекхекал в трубку. – Извини, старик. Ну а насчет того, что делать, то ответ, как у Ленина, будет один: придется платить. Сочувствую тебе.
– Ты хоть представляешь, сколько это – полмиллиона «зеленых»? Гора долларов, вагон. У меня же деньги работают, они все в обращении, в коммерческом полете, свободных долларов почти нет. Если только оставлено немного в кармане на выпивку и закуску.
– Сочувствую тебе, – повторил генерал, эти слова разозлили Белозерцева: если уж милицейские начальники с большими звездами на плечах беспомощны, то что же говорить о рядовых милиционерах?
– Ладно, – сказал Белозерцев. – Как только Высторобец положит мне на стол докладную с деталями похищения, я снова позвоню тебе.
– Высторобец – это твоя служба безопасности?
– Да. Разве я тебе не говорил?
– Его-то я бы проверил в первую очередь.
– Человек вроде бы надежный, хотя и без особых способностей.
– Сейчас надежных людей нет. Вообще нет, если хочешь знать.
– Ты представляешь, что я ощущаю, когда слышу от тебя такое, а?
– Хорошо представляю, – генерал вновь что-то прохрюкал про себя, забарабанил пальцами по столу – слышимость по-прежнему была отличной, все эти хрюканья, мычанье с маршевым боем, изображенным пальцами, разные генеральские откровения были обидны, и Белозерцев, чувствуя, что сдает окончательно – перед глазами уже начали плавать дымные круги, сказал, что обязательно позвонит позже и положил трубку на рычаг.
Высторобец появился через двадцать минут с вытяну тым бледным лицом и ввалившимися, словно после долгого бега, глазами. Высокие бледные залысины у него блестели от пота.
– Ну? – спросил Белозерцев и, сам того не замечая, по-зверевски постучал пальцами по столу.
– У Агафонова в морге был…
– Агафонов меня сейчас не волнует, – железным, с противными скрипучими нотками голосом проговорил Белозерцев.
Высторобец сгорбился, зачастил, глотая слова:
– Понимаю. Там сейчас милиция
– Какой марки машина?
– Пока не знаю, это все у ГАИ. Один из гангстеров убит – Агафонов постарался. Лежал рядом с Агафоновым, там же, у ворот детского сада.
– Гангстер… Слово-то какое откопал, – Белозерцев, словно бы обжегшись, подул на пальцы, – совок пятидесятых годов!
– Я не понимаю, чем вы недовольны, Вячеслав Юрьевич!
– Всем недоволен, всем! – Белозерцев в упор, не мигая, посмотрел на Высторобца. – А как вы на моем месте… вы всем бы были довольны? – Белозерцев повысил голос. Почувствовал, что вот-вот сорвется. Беря себя в руки, сделал безнадежный жест: – А!
Слишком много было сокрыто в одном этом слове, в одной буковке, в коротком обреченном «А»! – Высторобец почувствовал опасность, вздохнул.
– На меня вы всегда можете рассчитывать, Вячеслав Юрьевич!
– А толку-то?
Белозерцев был прав: в конце концов Высторобец отвечал за безопасность фирмы, всех ее сотрудников, прорехи в его службе наносили удар сразу по всему хозяйству, по всем сотрудникам – по всем без остатка, – а с другой стороны, Белозерцев сам виноват, сам допустил то, что произошло – ведь он-то все время держит нос по ветру, поэтому при малейшем запахе, при первых признаках опасности он мог запросто увеличить число охранников, прикрепить к Костику кроме Агафонова двух, трех, а то и четырех человек… Мог, да не сделал. Так что нечего придираться к Высторобцу.
Он с ненавистью глянул на Высторобца, хотел запустить в этого главного конторского Андропова чем-нибудь тяжелым, прокричать ему в лицо, чтобы шел отсюда на все четыре стороны и никогда больше не возвращался – нечего таким криворуким охранникам делать в «Белфасте», но сдержался, хотя внутри у него все перекрутило нервной болью, произнес тихо, бесцветно и непонятно:
– Сидорака!
– Чего-чего? – взгляд у Высторобца сделался неожиданно старческим. Белозерцеву сделалось еще больше жаль Высторобца и он движением руки выпроводил его из кабинета.
Жил в белозерцевском подъезде слесарь по фамилии Сидорока – специалист широкого профиля, как он именовал себя, этакий слесарь по металлу – по хлебу и по салу. За что ни брался этот специалист, все у него оказывалось безнадежно испорченным – починить потом было уже невозможно. Если он брался за велосипед, то руль у велосипеда в результате оказывался почему-то сидящим в гнезде большой звездочки и на него была накинута цепь, на месте заднего колеса зияла выбитым стеклом фара, в водопроводном кране уже никогда не появлялась вода, а отремонтированный электровыключатель заклинивало так, что его можно было только сломать либо сорвать со стенки, но никак не перевести из одного положения в другое. Кривые Сидоракины руки обладали удивительной способностью…