Первый витязь, или ХХ с гаком лет спустя
Шрифт:
Расписал, значит, ему Архиплут «картину маслом» и не забыл «честно» упомянуть, что дорого туда дальняя, и кое-какими опасностями изобилует. Всё равно, что дорога «из сваряг в гречки», только в два раза дальше и раза в три – опаснее. А у князя уже глаза загорелись. Плевать ему и на опасности, и на расстояния. Ясное дело, не ему же в эту даль переться. Однако подавай ему серебристое перо Пегасуса на блюдечке и всё тут. Старики, они же как дети малые, только ещё вреднее. А в нашем случае ещё и князь великий. Вообще дело швах!
Даже Перебора Светлогорыча вызывали на князя воздействовать. Тот
Понял Перебор Светлогорыч, что не отговорить ему правителя, искренне пожалел обрадовавшихся «командировке» юнцов и предложил князю… свои бескорыстные услуги.
Не ожидавший такого предложения от своего богатыря, князь даже опешил поначалу и, чуть было не отказался от затеи. Как это он здесь без силушки богатырской, эти вон совсем ещё юны да необстреляны; как на них охрану и оборону отечества оставлять. Ещё бы чуток и замяли бы досадный инцидент, да «душка» дьяк вмешался. Стал хвалить Перебора перед князем, верность и силушку его восхвалять. Задурил, запудрил князю мозги и подсунул ему другой указ, заранее им приготовленный, по которому Перебор Светлогорыч должен был отправляться в путь один-одинёшенек. Знал Архиплут куда посылал богатыря рунийского – туда, откуда не возвращаются. А в его отсутствие с «блаженным» Саваном он и сам по тихому разберётся.
Князь и подписал документ не глядя, а затем и Перебор Светлогорыч, грозно глянув на дьяка, на указе подпись свою размашистую поставил и резолюцию, мол, принято к исполнению. Теперь уж ему деваться некуда было.
– Ты уж там береги себя, Переборушка, – немного придя в себя, проинструктировал князь собиравшегося уходить богатыря. – На рожон не лезь, заграничье всё-таки. По-быстрому туда, перо выдрал у коня окаянного и мигом назад. Ты родине здесь нужон. Эти-то, ученички твои, ещё сопляки совсем, им ещё учиться и учиться. Какие из них защитники.
– Вот и я о том же, – огорчённо ответил Перебор Светлогорыч. – Им ещё учиться надо родину защищать, а не в «командировках» да «горячих точках», головы почём зря сложить.
Князь отчаянно вздохнул и по-стариковски охнул (давал знать о себе недавний приступ радикулита).
– Ладно, княже, не грусти, – подбодрил Перебор старика, по доброй рунийской традиции любил и уважал богатырь государя, несмотря ни на что. – Постараюсь поскорее управиться. Мне на чужбине тоже нет охоты долго задерживаться.
Приобнял богатырь князя за плечи и резво вышел прочь из его кабинета.
На улице построил разочарованных учеников-дружинников, сделал им отеческо-командирское внушение, проинструктировал, чем в его отсутствие заниматься должно и отправился пешком домой, благо недалече от княжеских палат его терем стоял.
Как только ушёл богатырь от князя, обрадованный таким оборотом Архиплут, скоренько удалился к себе в каморку. Всё как он задумал, так
Вытянув из-за ликоны плоскую бутылочку бренди, он плеснул себе на два пальца, подумав, плеснул ещё столько же и, чокнувшись с рунийским святым, залпом выпил. Благородный напиток приятно обжог горло. Дыхание чуток сбилось, но сразу же похорошело и тут же по телу расплылось блаженное тепло. Архиплут подмигнул рунийскому святому, и ему вдруг почудилось, что святой в ответ нахмурился, сведя нарисованные брови. Дьяк вздрогнул. Протерев кулаками глаза, он ещё раз поглядел на ликону. Нет, показалось. Нарисованные, пусть и святые, не могут ни радоваться, ни сердиться. Это всё сказки для простаков.
Архистраху вновь вернулось радостное настроение. Фальшиво насвистывая «Прощание славянки», он быстро написал несколько посланий и, привязав их к курьерским воронам, перекрашенным под сорок, разослал в пару-тройку адресов известие о том, что рунийский богатырь едет туда-то и туда-то. И добавил в примечании, что вдали от земли рунийской богатырь не такой уж и непобедимый силач. Поэтому кто его первым завалит, тем большой куш причитается, и отдельный магарыч для отличившихся.
Сделав все дела, Архиплут ещё выпил бокал бренди и, не раздеваясь, завалился спать. Надо выспаться и набраться сил. Завтра богатырь уедет и дел будет невпроворот. Нас ждут великие дела! Гип-гип ура! Гип-гип ура!
На этой радостной ноте дьяк уснул, а с ликоны на него осуждающе глядел образ рунийского святого.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Да куда ты собрался, Боренька?! – завелась Алинушка, выслушав мужа. – Тебе в обед сорок лет, а ты всё в походы рвёшься.
– Да не рвусь я! – попытался оправдываться Перебор Светлогорыч. – Просто так получ…
– Просто так дети тоже не родятся! – перебила его законная супруга. – Опять сам, небось, напросился?! Как ни глянь, ты у нас всегда родину защищаешь, а дети и всё хозяйство на мне! Ты знаешь, хоть, сколько у нас с тобой детей?!
– Десять.
– Ты их по именам-то помнишь?
– Миконя, Серавим, Сергой, – начал было загибать пальцы, богатырь. – Волька, Вальвара, Василина…
– Да не о том я, богатырь ты мой бесхитростный, – всплеснула руками Алинушка и бросилась на грудь мужу. – Не отпущу тебя! Слышишь, не отпущу! Чую я, не твоё это. Сгинешь ведь на чужбине! Не пущу!
– Солнце моё, ты каждый раз говоришь, что сгину, – нежно глянул богатырь на свою прекрасную вторую половинку, – То «в Проклятых Болотах», то «в Трольих Вертепах», то «в Чёрном Лесу». Теперь вот «на чужбине». Когда нибудь, точно сглазишь.
– В этот раз всё иначе, – ответила Алинушка. – Раньше, ты на чужбине никогда не бывал, максимум – на нейтральной полосе, – а там тебе, не тут, там всё по-иному.
– Можно подумать, словно ты, солнышко, бывала в чужих краях.
– А может и была! – чуть не выдала своё туманное прошлое, богатырская жена, но тут же нашлась. – Даже если и не была, много наслышана про закордонье.
– Да ладно тебе, успокойся, – ласково обнял свою супругу-ладушку Перебор. – Я же, считай, почти на курорт еду. Там, говорят, руничи давно все трактиры и харчевни оккупировали.