Первый выстрел
Шрифт:
Франц очень гордился тем, что его отец был участником «конгресса» крымских немцев. Сам германский министр земледелия приехал. Он объявил, что Крым и прилегающие к нему украинские территории по побережью Черного и Азовского морей войдут в великую Германскую империю, как особая Черноморская область, — Шварценмергебит. На лохматой карте, вокруг которой собрались молчаливые угрюмые ребята, Франц обвел границы этой области толстым черным карандашом для рисования, а посредине карты нарисовал худого когтистого орла с распростертыми
Городок жил в тревожной, выжидающей тишине. О всех событиях судили по слухам, по рассказам проезжавших «очевидцев». Своей газеты в Судаке не было, да и что она могла бы сообщить? Крымские газеты того времени были куцыми листками, многое в них надо было читать между строк.
После занятий Сережа позвал Юру и Колю к себе переклеить марки в новый альбом. Трофим Денисович все еще не возвращался. Как уехал с Юсуфом, так с тех пор и нет его…
— Где же они могут быть? Почему не вернулись? — волновался Юра.
Сережа отмалчивался, пожимал плечами, но не выказывал особого беспокойства, его мать тоже. Юра даже удивился.
Переклеив марки, Юра собрался домой. Мальчики вышли на площадь. Пусто. Возле входа в церковь белеют объявления.
— «К жителям Тавриды и Крыма! — прочитал Юра. — Мы друзья вашей страны… Мы враги разнузданных элементов… Германская армия пришла восстановить спокойствие и порядок…»
Внизу листка напечатано: «Командующий германскими войсками в Тавриде и Крыму генерал Кош».
Рядом висел приказ:
…При неисполнении туземными жителями распоряжений и приказов, изданных военными начальниками, к ним будет применяться судопроизводство на основании законов германского государства.
…Когда туземные жители обвиняются в преступных деяниях против германского войска и лиц, входящих в него, к ним будет применяться законное судопроизводство по законам германского полевого суда…
Командующий ген. Кош.
Мальчики вчитывались в эти строки, добираясь до их смысла.
Наконец Коля воскликнул:
— Слушай, Юрка! Так это мы с тобой туземцы, туземные жители! И батя мой туземец, и Никандр Ильич туземец. Дикари! Чтоб мне провалиться! Вот здорово! В Австралию ехать не надо. Раз так — давайте, хлопцы, разденемся, раскрасимся. В нос — кольца, в руки — лук с отравленными стрелами, в волосы — перо. И снимем скальп с генерала Коша!
Ноздри Коли раздулись, и сквозь многолетний загар проступила меловая бледность.
— А мерзлую собаку в горло хочешь?! — яростно прошептал он. И цепким быстрым движением наискось сорвал листок. На стене белели остатки его.
Юра и Сережа испуганно оглянулись. На площади все еще пусто. Только
Ребята молча побежали. Через несколько минут Сережа, остановившись, сказал:
— Ты что, Николай, сдурел? А в общем, правильно…
В то время когда Юра сидел «под домашним арестом», немцы, оказывается, вывесили еще один приказ: в двадцать четыре часа всем жителям сдать оружие, в том числе охотничье. За невыполнение — смертная казнь.
— А я не знал и не сдал! — с тревогой объявил Юра.
— Как — не сдал? — испугался Сергей. — Что же теперь делать?
Взволнованный Юра помчался домой.
Здесь он наткнулся на германских солдат, которых привел Осман. Конечно, Юлия Платоновна ответила им, что в доме есть берданка.
— Почему нарушили приказ и не сдали? — строго спросил фельдфебель.
— Не знала о приказе.
— Это несостоятельная отговорка. Я вынужден арестовать и препроводить в комендатуру!
— Кого?
Этот вопрос поставил фельдфебеля в тупик.
— Того, чья берданка, — ответил он, подумав.
— Моя! — объявил Юра.
— Юсуфа! — возразил Осман.
— Нет, моя! — настаивал Юра.
— Ты еще мальчик, на тебя нет закона, — объявил Осман.
Юлия Платоновна сразу поняла, какая опасность угрожает Юсуфу, и объяснила, что берданка принадлежит им, а Юсуф давно здесь не живет, значит, она и отвечает, а не Юсуф.
— Кто такой Юсуф? — спросил фельдфебель.
— Враг Германии, — сказал Осман, — имеет четыре георгиевских креста. Татарский дезертир. Ходил в ревком.
— А-а-а! Большевик! Где же он?
— Наверное, удрал с большевиками, — объявил Осман.
Кого же арестовать? Юлию Платоновну? Юра побежал было за бонной Бернистов. По дороге увидел отца Франца Гута, ехавшего в двуколке, и привел его. Никого не арестовали, но берданку и патроны реквизировали. Юра был в бешенстве.
3
Каждую весну судакские ребята ходят на Капсель «топтать» камбалу и ловить на камнях крабов. Камнями называют здесь плоское дно у берега, устланное большими плитами, густо поросшими грубыми от старости водорослями. Кем были уложены эти плиты, никто не помнит. Между плитами встречаются песчаные пятачки.
В конце апреля — начале мая крабы выползают на эти плиты метать икру. Крабы огромные, в два сложенных вместе кулака. С ними надо быть осторожными. Впервые увидев краба среди водорослей, Юра схватил его и сейчас же был наказан. Краб впился клешнями в его пальцы, да как, до крови! Клешню с трудом разжали даже после того, как ее отломили от туловища краба. Местные опытные ребята пускались на хитрость: на правую руку надевали перчатку не до конца, а так, чтобы перчаточные пальцы свисали. Краб хватает конец перчатки клешнями, а тут-то его и вытаскивают.