Первый закон. Трилогия: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей
Шрифт:
Еще ближе. Ее лицо запрокинулось навстречу Джезалю. Он чувствовал ее запах. Он ощущал ее теплое дыхание на своей щеке. Что в этом дурного?
Кончики ее пальцев холодили кожу Джезаля, они тихо коснулись его лица, легко пробежали вдоль линии челюсти, забрались в волосы и потянули его голову вниз. Мягкие и теплые губы Арди дотронулись до его щеки, потом перешли к подбородку, затем ко рту, нежно пососали его губы. Она прижалась к нему, приподнявшись вверх, второй рукой обняв его за спину. Ее язык прошелся по его деснам, губам, языку. Она что-то тихо выдохнула; может быть, и он тоже. Тело Джезаля трепетало,
Он открыл глаза, задыхающийся, трепещущий, с подгибающимися коленями. Она смотрела на него снизу вверх. Он мог видеть ее зрачки, поблескивавшие в темноте, изучающие его.
– Арди…
– Что?
– Когда я увижу тебя снова?
Его горло пересохло, и голос звучал хрипло. Она опустила глаза, на ее лице появилась скупая улыбка. Жестокая улыбка – словно она разгадала, что он блефовал, и выиграла кучу денег. Ему было безразлично.
– Когда? – повторил он.
– О, я дам тебе знать.
Он должен поцеловать ее еще раз. Плевать на последствия. К чертям Веста. Пусть все идет к чертям. Джезаль наклонился к ней, закрыл глаза…
– Нет, нет, нет! – Арди оттолкнула его. – Надо было прийти пораньше.
Она вырвалась, повернулась с той же улыбкой на губах и медленно пошла прочь. Джезаль прислонился спиной к холодному постаменту и молча смотрел ей вслед, оцепеневший и очарованный. Никогда прежде он не испытывал такого. Никогда.
Она оглянулась только раз, словно желала удостовериться, что он по-прежнему смотрит. Его грудь мучительно сжалась от одного ее взгляда. Арди завернула за угол и скрылась из виду.
Он еще минуту постоял, переводя дыхание. Потом по площади пронесся порыв холодного ветра, и мир снова надвинулся на Джезаля: фехтование, война, его друг Вест, его обязательства… Хватило одного поцелуя. Один поцелуй – и всякая решимость покинула его, как моча вытекает из треснутого ночного горшка. Джезаль огляделся вокруг. Он вдруг почувствовал вину, смущение и испуг. Что он наделал?
– Дерьмо, – произнес он.
Черное дело
Горящие вещи издают разные запахи. Объятое пламенем живое дерево, свежее и сочное, пахнет иначе, чем сухой хворост в огне. От паленой свиньи и от горящего человеческого тела дух идет схожий, но это другая история. Сейчас Ищейка чувствовал: горит дом. Сомнений у него не было, этот запах он знал лучше, чем ему хотелось бы. Сами по себе дома загораются нечасто – обычно их поджигают. А это значит, что рядом есть люди, готовые к драке. Поэтому Ищейка осторожно проскользнул между деревьями, на брюхе подполз к краю и выглянул из кустов наружу.
Теперь он увидел достаточно. Черный дым вздымался столбом рядом с рекой. Маленький домик еще тлел, но уже весь выгорел, остались лишь низкие каменные стены. На месте амбара – груда головешек и черной грязи. Несколько деревьев и клочок возделанной земли. Фермы не так далеко на севере и в лучшие времена не приносили большого дохода. Слишком холодно, чтобы надеяться на богатый урожай и хороший приплод. Немного овощей, несколько овец да пара свиней, если повезет.
Ищейка покачал головой. Зачем уничтожать хутор
Подбираясь к лагерю, он услышал голоса, и его сердце упало: кричат и спорят, как всегда. Какую-то минуту он раздумывал, не пройти ли мимо и не продолжить ли свой путь – его уже тошнило от вечных ссор, – но все же решил, что нет, так нельзя. Что хорошего можно сказать о разведчике, если он бросает своих людей?
– Заткнешь ты наконец пасть, Доу? – звучал рокочущий голос Тул Дуру. – Ты хотел идти на юг, и мы пошли на юг. Ты всю дорогу ныл, что тебе осточертели горы. Теперь горы кончились, и ты день и ночь твердишь про свое пустое брюхо! Я устал от этого нытья, пес ты скулящий!
В ответ послышалось злобное рычание Черного Доу:
– А ты должен есть вдвое больше меня просто потому, что похож на огромную жирную свинью?
– Ах ты, гаденыш! Да я тебя раздавлю, как червяка! Ты и есть червяк!
– Я перережу тебе глотку, пока ты будешь спать! Станешь огромной горой мяса, и мы все будем сыты! Да еще избавимся от твоего долбаного храпа! Теперь я знаю, почему тебя назвали Грозовая Туча – ты храпишь, как боров!
– Заткните пасти, вы оба! – раздался зычный рев Тридуба, способный поднять мертвых из могил. – Меня тошнит от вас!
Теперь Ищейка увидел всех пятерых: Тул Дуру и Черный Доу готовы были наброситься друг на друга, Тридуба стоял между ними с поднятыми руками, Форли сидел и печально наблюдал за ними, а Молчун даже не глядел – проверял свои стрелы.
– С-с! – прошипел Ищейка, и они резко развернулись, чтобы посмотреть на него.
– Это Ищейка, – проговорил Молчун, не отвлекаясь от своего лука.
Его невозможно было понять. Он целыми днями молчал, а потом вдруг раскрывал рот только для того, чтобы высказать самое очевидное.
Форли, как всегда, воспользовался случаем отвлечь товарищей. Наверное, они бы давно покалечили друг друга, не будь его рядом.
– О, Ищейка! Расскажи нам, что ты нашел?
– Можете себе представить: я нашел посреди леса пятерых долбаных идиотов! – прошипел тот, выступая из-за деревьев. – Их слышно за милю! И все они – названные! Люди, которые должны уметь себя вести! Как обычно, только и делают, что ссорятся! Пятеро тупых идиотов…
Тридуба поднял руку.
– Хорошо, Ищейка, мы поняли. Мы действительно должны уметь себя вести. – Он сердито посмотрел на Тула и Доу. Те обменялись недобрыми взглядами, но промолчали. – Расскажи, что ты нашел?
– Здесь рядом было сражение или вроде того. Я видел сожженную ферму.
– Говоришь, сожженную? – переспросил Тул.
– Точно.
Тридуба помрачнел:
– Ладно. Отведи нас туда.
Этого Ищейка не заметил сверху, из-за деревьев. Просто не разглядел – было слишком дымно и далеко. Но он увидел это сейчас, прямо перед собой, и его затошнило. Ребята тоже все видели.
– Черное дело, точно, – произнес Форли, глядя вверх на дерево. – Черное дело…
– Да уж, – буркнул Ищейка.