Первый закон. Трилогия
Шрифт:
Больше ничего он сказать не смог. На ветке покачивалось тело старика; босые ноги болтались над самой землей. Повешенная рядом женщина казалась слишком молодой, чтобы быть его женой. Дочь, скорее всего. Ищейка предположил, что двое младших тоже были его детьми.
– Кто же это вешает детей? – пробормотал он.
– Я знаю кое-кого, кто достаточно черен для такого черного дела, – сказал Тул.
Доу сплюнул на траву.
– То есть я? – зарычал он, и оба тут же снова сорвались с цепи. – Да, я сжег несколько ферм и пару деревень, но у меня были причины! Это война! Детей я не трогал!
– Я слышал
Ищейка закрыл глаза и вздохнул.
– Думаешь, меня хоть на половину собачьего хвоста заботит, что ты там слышал? – рявкнул Доу. – Тебе никогда не приходило в голову, что мое имя чернее, чем я заслуживаю? Отвечай, ты, огромная куча дерьма!
– Я прекрасно знаю, чего ты заслуживаешь, ублюдок!
– Хватит вам! – проворчал Тридуба, хмуро косясь на верхушку дерева. – Ведите себя достойно! Ищейка прав: мы уже не в горах, и здесь назревают большие неприятности. Довольно склок. Хватит. С этого момента мы должны действовать хладнокровно и спокойно. Мы – названные, и у нас есть серьезное дело.
Ищейка кивнул, радуясь тому, что наконец услышал разумную речь.
– Где-то рядом идет драка, – сказал он. – Наверняка.
– Угу, – буркнул Молчун.
Сложно сказать, с чем именно он соглашался.
Тридуба по-прежнему не отводил глаз от раскачивающихся тел.
– Ты прав. Сейчас нам нужно полностью сосредоточиться на данном деле. На нем, и ни на чем другом. Мы выследим тех, кто сделал это, и выясним, на чьей они стороне. От нас не будет никакого толка, пока не узнаем, кто с кем здесь дерется.
– Кто бы это ни сделал, он работает на Бетода, – сказал Доу. – Понятно с первого взгляда.
– Посмотрим. Тул и Доу, обрежьте веревки и похороните людей. Может быть, это вернет вам хладнокровие.
Эти двое обменялись хмурыми взглядами, но Тридуба не обратил на них внимания. Он продолжал:
– Ищейка, сходи и разнюхай, кто это сделал. Мы навестим их сегодня вечером. Так же, как они навестили этих несчастных.
– Хорошо, – отозвался Ищейка. Ему и самому не терпелось заняться делом. – Мы нанесем им визит!
Ищейка не мог понять, что происходит. Если тут действительно имела место схватка и ее участники боялись преследования, почему же они не прилагали усилий, чтобы скрыть свои следы?
Ищейка прошел за ними без всякого труда. По его предположениям, их было пятеро. Судя по всему, они просто и без затей покинули горящую ферму, спустились вниз по долине вдоль самой реки и углубились в лес. Следы оказались настолько четкими, что время от времени Ищейка начинал слегка беспокоиться: уж не разыгрывают ли с ним какую-то шутку, не наблюдают ли из-за деревьев, выжидая удобного случая подвесить на ветку и его. Однако, судя по всему, ничего подобного у них на уме не было, поскольку он догнал их как раз перед закатом.
Первым делом он учуял мясо: они жарили баранину. Затем услышал голоса: они разговаривали, кричали, смеялись, не предпринимая ни малейших попыток сохранить тишину; их не заглушал даже плеск текущей рядом реки. А потом он их увидел: они сидели на поляне вокруг огромного костра, над которым висела на вертеле освежеванная баранья туша, – баран, без сомнения, принадлежал тем самым фермерам. Ищейка притаился в кустах тихо-тихо – так, как должны были вести себя
– Они просто сидят там, и все, – шепотом доложил он, вернувшись к остальным. – Просто сидят. Никакой стражи, ничего.
– Просто сидят, и все? – переспросил Форли.
– Ну да! Пять человек. Сидят и смеются… Мне это не нравится.
– Мне тоже, – отозвался Тридуба. – Но еще меньше мне нравится то, что я увидел на ферме.
– Оружие, – прошипел Доу. – Оружие, и весь разговор.
В кои-то веки Тул с ним согласился:
– Оружие, вождь! Проучим их!
Даже Форли на этот раз не отговаривал от драки, но Тридуба не изменил своей традиции и взял минуту на раздумье. Наконец он кивнул:
– Ладно. Оружие.
Если Черный Доу не хочет, чтобы его видели в темноте, ты никогда его не увидишь. И не услышишь. Однако Ищейка полз между деревьями и знал, что Доу где-то здесь. Когда столько времени сражаешься бок о бок с человеком, ты начинаешь его понимать. Ты можешь думать так же, как он. Доу находился где-то рядом.
У Ищейки была своя задача. Он смотрел на очертания того, кто сидел крайним справа: черный контур спины на фоне костра. На остальных Ищейка пока не обращал внимания, сосредоточившись на своей цели. Если решил идти или если твой вождь решил это за тебя, так иди до конца и не оглядывайся, пока не выполнишь задачу. Если будешь раздумывать, тебя убьют. Так говорил Логен, и Ищейка выучил урок. Только так, и не иначе.
Ищейка подполз ближе, потом еще ближе. Он ощущал на лице тепло костра, чувствовал твердый металл ножа в руке. И, мертвые, как всегда, ему захотелось отлить. До цели остался один шаг. Мальчишка сидел к нему лицом и если бы успел поднять голову от куска мяса, то увидел бы, как Ищейка приближается. Но он был слишком занят едой.
– О! – вскрикнул один из сидевших у костра.
Значит, Доу добрался до него, и с его жертвой покончено. Ищейка прыгнул вперед и ткнул свою мишень сбоку в шею. Тот отклонился назад, хватаясь за свое перерезанное горло, сделал неверный шаг и рухнул на землю. Еще один вскочил, уронив обглоданную баранью ногу, и его грудь пронзила стрела: Молчун выпустил ее из-за реки. На мгновение лицо человека приняло удивленное выражение, потом исказилось гримасой боли, и он упал на колени.
Оставались двое. Парнишка все еще сидел на месте и глядел на Ищейку большими глазами, приоткрыв рот со свисавшим оттуда куском мяса. Последний из людей у костра вскочил, учащенно дыша, с длинным ножом в руке. Должно быть, он вынул его, чтобы резать мясо.
– Брось нож! – взревел Тридуба.
Теперь Ищейка увидел своего вождя: тот шагал к ним, и пламя костра выхватывало металлический обод его здоровенного круглого щита. Человек пошевелил губами, его взгляд метался между Ищейкой и Доу, медленно подбиравшимися к нему с двух сторон. Теперь он увидел и Грозовую Тучу – силуэт великана маячил в тени под деревьями, нечеловечески большой, с огромным широким мечом, поблескивающим на плече. Это зрелище подействовало, и последний противник швырнул свой кинжал в грязь.