Первый. Том 1-8
Шрифт:
— Понятно. Я на реке.
Место, где вчера стояла палатка Алой, было недалеко от катапульт. Ночью, среди пустого луга, эти механизмы выглядели странно и чуждо. Пройдя мимо них, я вышел на берег Черной. Идя вверх по течению, я смотрел на другой берег и вскоре увидел свет фонаря. Ничего больше в темноте разглядеть было невозможно.
— СВЕТ, РАССЕИВАЮЩИЙ ТЬМУ.
Вспышка света могла бы валить с ног. Я и сам щурился от яркого света, а ведь ожидал чего-то в этом роде. Да и источник света был у меня за спиной и выше головы.
Следующий вопрос к магу Рошу будет о снижении мощи заклинаний. Вот уж не думал, что когда-нибудь до
— ОЛЕДЕНЕНИЕ.
На этот раз я едва касался воды пальцами так, чтобы потом не выковыривать их изо льда.
Мысленно я пытался создать ледяную полосу шириной метров в десять, и толщиной в метр. Но замерзла вся река, то есть, та часть, которую я мог видеть. Толщина льда была мне неизвестна. Гномы сразу побежали ко мне. До их прихода я решил ничего со льдом не делать. Странно, но гномы не подготовились к бегу по льду, скользили и падали, но это их только веселило. Наконец, смеясь и подшучивая друг над другом, они добрались до меня.
— Мих, какой толщины лед? — отрядом командовал Норин, что меня обрадовало.
— Не знаю, Норин. Я сейчас кайлом пробью прорубь, и мы это замерим.
— А чего сразу не пробил?
— Я еще слабый маг и не знаю, насколько он тонок. Я боялся, что могут пойти трещины, и вы провалитесь под лед. Да и спешить нам пока некуда. Вам еще спуск готовить.
— Нет, Мих, мы ведра прихватили. Гномы умные. Когда ты прорубь пробьешь, мы будем дорогу поливать, а ты замораживать. Так они у нас с берега сами скатятся.
— Договорились.
Я достал кайло, подаренное королем гномов, и за минуту пробил прорубь метр на метр. Толщина льда была около метра, хоть это получилось так, как я изначально хотел. Гномы выстроились в цепочку и передавали ведра наверх. Норин лил воду на землю, а я замораживал, пока она не впиталась. Сначала процесс шел медленно, но гномы приноровились, и вода потекла почти непрерывным потоком. Тем временем, с другого берега привели лошадей. Я их увидел краем глаза. Вскоре, дорога до ближайшей катапульты была готова.
— Норин, толщина льда всего метр. Он выдержит вес этих монстров?
— Не волнуйся, Мих. Я пойду впереди и если услышу треск, то буду накладывать на лед заклинания повышения прочности. Гномы впрягли лошадей и стали тянуть катапульту. Сначала она шла медленно, но, когда ее колеса оказались на льду, дело пошло быстрее. Уклон берега был незначительный, около пятнадцати градусов. Но и с этой, довольно пологой горки, огромная машина съехала, как ребенок на санках. Гномы этого почему-то не ожидали и, в результате, мимо меня промчалась махина из дерева и стали и устремилась к середине реки. Испуганные лошади мчались впереди уже не натягивая тросы, а удирая со всех ног. Кто-то из гномов уцепился за каркас и прокатился с ветерком. Я только успел заметить раскрытый рот и вытаращенные глаза. Остальные гномы попадали на землю.
— Норин, ты что, в детстве на санках с горки не съезжал?
— А что такое санки?
Тут до меня дошло, что гномы, живя в подземном городе, могут и не знать о таких развлечениях. И вообще, лед видят не часто.
— Санки — это примерно тоже самое, что сейчас промелькнуло мимо меня, но поменьше. И дети любят на них скатываться так же, как только что съехали вниз твои друзья.
— Хорошо, что лед выдержал.
Норин
Глава 3
Поверхность льда уже подтаяла, и было очень скользко, поэтому половина дела, по преодолению реки данной катапультой, уже была сделана. Гномы суетились вокруг нее и приводили в порядок упряжь. Через двадцать минут они уже вытягивали лошадей под уздцы на берег.
— Все, Мих, спасибо тебе. Теперь мы сами. Сейчас мы все поняли, и дело пойдет быстрее. А поддерживать лед в нужном состоянии наши сильные маги смогут.
— Катайтесь, будет, что детям рассказать.
Я шагнул в наш штаб.
— Апулей, я же просила, а ты еще и сияешь — ослепил всех здесь.
Алая разбила еще одну чашку и была не в духе.
— Не могу убрать это сияние. Если отменю, то и лед на реке может исчезнуть. А там Гномы на катапультах катаются.
— Как катаются? Как на катапультах?
— Не волнуйся, Горт, там Норин всем руководит, одну уже переправили благополучно.
Я рассказал о версии катания на санках с горки в исполнении гномов, что подняло всем настроение. Неожиданно вернулся Михалыч.
— Не могу уснуть, хоть тресни. Все сюда тянет. Отдохни ты вместо меня, Апулей. Я тут за всем присмотрю.
В самом деле, пока все под контролем мне пару часов надо отдохнуть.
— Хорошо. Михалыч — старший. Я на пару часов отлучусь.
Телепорт в подземный город. В моем доме тихо. Должно быть, Лизка и Пух вышли и спят дома. Я зашел в свою спальню и лег в кровать.
ВЫХОД
Светлана летела на Порше по дороге в Питер. Куда, зачем — она не знала, и было это не важно. Перед глазами стояли картины из подвала, в ушах звучали крики. С ужасом она вспоминала, что видела живыми и здоровыми в обычной жизни некоторых из тех, кто в крови и рвоте умолял Андрея Павловича о смерти. А тот, с привычной и такой знакомой Светлане улыбкой, продолжал их резать скальпелем. Кровь лилась на его лицо и одежду, но ее будущий свёкор на это внимания не обращал. От ужаса она хотела выть. Она стремилась уехать как можно дальше. Слезы застилали глаза. Там остались живые люди, они просили ее их добить и избавить от мук. Надо ехать! Ехать от этих людей, от этого ужаса. Скорость она превысила сразу и неслась, не глядя на спидометр. Ей везло — зима была теплой, и дорога находилась в приличном состоянии. Да и транспорта в такой праздник не было совсем.
Ближе к городу она слегка опомнилась. Ведь догонят и вернут. Заставят жить над этим подвалом. НЕМОГУ!!! Этого я точно не могу. Через многое ей уже приходилось в себе переступать, бросать друзей, может даже любовь. Ведь было же что-то такое в школе. Настоящее. Но все вокруг говорили ей, что это детство и все пройдет, не надо жизнь портить. Впереди — карьера и богатые поклонники. Муж миллионер.
На самом деле, впереди был этот подвал. Говорил ей Мих, что деньги в девяностые без крови не делали и все, кто тогда нажился — по локоть в крови. Тут она опять вспомнила локти лощеного и богатого Андрея Павловича. Локти, на которые брызгала кровь из глазницы ребенка — мальчика пяти лет, которого Прохоров пытал на глазах у родителей Ее опять затошнило.