Первый. Том 1-8
Шрифт:
— Глупости, это физиология. И давай тему сменим.
— Давай. Что для тебя сейчас важнее всего на свете? О чем хочется думать все время? Ты скажи мне честно, и я поддержу разговор. Почем сейчас юань на рынке Форекс? Какие дивиденды выплатит Эппл в этом году? Может, фьючерсы на нефть купим?
— Ты где слов таких набралась?
— Сама придумала! Где? А ты как думаешь?
— Это я от удивления. От тебя не ожидала никак. Мих играет на бирже?
— Нет. Он там какие-то планы реализует. Это он в школьные годы играл. Сейчас только выигрывает.
— Я слышала, что Терра наша все популярнее становится. Прохоров тоже с ней многое связывает. Но мир эта игра не перевернет.
— Ты, конечно, в этом намного лучше Миха разбираешься. Я теперь только тебя буду слушать.
— Не люблю, когда ты такая. Он умнее всех, кого я знаю, но это же целый мир. Что один человек может?
— Уговорить может. Сотню. А Мих — сотню тысяч. А каждый из них еще по сотне уговорит. Уже миллион. Что смешного?
— Извини. Я не со зла. Просто, если сто тысяч умножить на сто, получится десять миллионов. Это я вредная и придираюсь, твою мысль я поняла и согласна. Большевиков в семнадцатом году было всего две тысячи. Это не помешало им весь мир перевернуть. Точнее разрушить, а затем. Затем, правда, уже ничего хорошего не получилось. Слушай, что-то я проголодалась. Давай перекусим. Ты как?
— Лень. Я еще полежу. Подожди. Ты же выйти не сможешь? Мих это, наверняка, предвидел. Давай здесь в шкафах пороемся. То есть, ты поройся. Могу поспорить на право дать имя твоей первой дочери, что ты найдешь все, что нужно.
— А какое имя?
— Тебе же без разницы, и ты голодная. Светлана — это в честь моей лучшей подруги.
— Тогда ладно. А если ты проиграешь?
— Тогда я так свою первую девочку назову.
— Не могу я на тебя злиться. Лежи, а я поищу. Может быть, он рассчитал и то, какой я шкафчик первым открою?
— Не смейся. Он может, причем на автомате, специально себя не озадачивая. А какой ты хочешь первым открыть?
— Тот, голубенький с гербом Барселоны.
— Барселона — это ведь Испания? Тогда вино и фрукты точно там.
— Да ну, брось ты. Не так просто меня вычислить. Но как-то боязно открыть.
— Не бойся моя хорошая, это в первый раз страшно, потом тебе понравится шкафчики открывать. Давай я помогу тебе пуговку расстегнуть.
— Если ты мемуары напишешь, то я их с удовольствием почитаю. Все. Я решилась. Привет, Барселона. Нет, ну надо же. Вино, Севилья. Двенадцатый год. Два бокала, бутерброды, оливки и персики. Даже страшно. Как с таким жить?
— Я тут полочку откидную нашла. Неси и расставляй. Если тебе будет слишком много, я остальное себе заберу.
— А? Это ты, о чем? Глупый вопрос, ты все о том же. Подруга, если не хочешь, то не отвечай. Но что у вас не получилось? Говорят, противоположные заряды притягиваются, почему вы за эти годы не притянулись?
— Это ты про то, что он умный, а я дура?
— Нет, на его фоне мы
— Дуры?
— Менее зацикленные на сухой логике, информации и вычислениях.
— Слушай:
Я провел интересно
полдня.
Рассказал тебе все про атом.
И его и меня
обложила ты матом.
Светка, что ты хохочешь? Женщин, которые слушали, посвященные им, стихи из уст великих, таких как Пушкин — единицы, стихи графоманов слушали миллионы, но были еще и те, кому вообще никто никогда стихов не посвящал.
В какую компанию ты хотела бы попасть? А в какую попадешь?
— Наташа, это Мих сочинил? Я сейчас школу вспомнила, твои проблемы с физикой и даже представила себе, как он тебе электронные облака объясняет.
— Да, тогда у нас в школе физика актуальной была, и я хотела хоть что-нибудь в ней понять. Мне он всего пару стихов посвятил.
— Мих? Пишет эпиграммы и стихи? Не верю. А кому он еще их посветил?
— Одной дуре, которая его не понимает.
— Если мне, то я и в самом деле ничего не понимаю. Нет, не может быть. Он — это логика, планы. Машину угнать или в драку ввязаться. Почему он мне ничего не читал?
— Ты тогда рассуждала о карьере и успехе. Муж должен обеспечить семью достойно — что-то в этом роде.
— Это моя тетя Ася, поделилась тогда со мной жизненным опытом. Она за поэта и музыканта в семнадцать лет выскочила. Успехов тот не добился и спился, это я цитирую стихи ее мужа. Живут оба в коммуналке до сих пор, она раньше гордая красавица была, сейчас развалина. Сама уже прикладывается и от всех знакомых помощь принимает.
— Каюсь, Света, это я тогда ее убедила с тобой серьезно поговорить. Прости, но он тогда где-то целый дипломат с золотыми монетами достал. Предсказал кризис и на бирже что-то устроил. Я в панике была.
— Ты думаешь, что я бы продалась?
— Ничего я не думала, а знала, что вы друг друга любите и спасала остатки своей жизни. Сволочь я.
— Как ты говоришь — блин. Нужно вина выпить, и много.
— Наливай, мне тоже часто напиться хочется. Ну, влюбилась я в одноклассника, чем я виновата? А, в конце концов, ты все же сама отказалась. Сколько раз он тебе предложения делал?
— Наташа, давай прошлое в прошлом оставим. Ничего плохого тогда не случилось, и ты ни в чем не виновата. Столько лет прошло, для меня это детские воспоминания
— Мы — это и есть воспоминания.
— Миха цитируешь?
— Это он на кого-то из древних ссылался. Оливки вкусные и к вину очень хорошо.
— Да, мне тоже нравится. Тебе еще налить?
— Ну не пить же тебе одной, помогу.
— Ната, а он тебе показывал стихи, которые мне писал?
— Нет, это я у него дома нашла дневник школьный на жестком диске. Скопировала на флэшку. Долго мучилась, читать или нет. Лучше бы не читала.
— Давно он стихи пишет?
— С того дня, когда тебя первый раз во дворе школы увидел.