Первый

Джокер Ольга

— Юля и Антон уже попрощались, — сообщает Женя. — На твой номер я не дозвонилась. И… вдруг испугалась.

— Не волнуйся, я без тебя не уйду.

На алых губах тут же расцветает улыбка. Я веду большим пальцем по нижней, надавливаю. Меркулова покорно приоткрывает рот и соблазнительно лижет. В памяти вспыхивают картинки. Надо повторить.

— Пойдём в номер? — спрашиваю.

Снова покорно кивает, ластится.

Удивительная вещь. Я отталкиваю её словами и поступками. Порой так грубо, что хочется самому себе

втащить. Она же никуда не уходит. Стремится сильнее, льнёт ближе. Дарит тепло, ласку и добро. С лёгкостью отдает в мои руки своё хрупкое девичье сердце. Можно слегка переусердствовать и разбить, а можно надежно защитить.

Даже интересно: на сколько ещё хватит её влюблённости?

Глава 32

Евгения

— У тебя замечательные друзья, Андрей, — восхищенно проговариваю. — Общительные, весёлые. Сначала мне казалось, что мы не поладим из-за возраста, но всё прошло просто прекрасно. Как думаешь: я им понравилась?

Взяв бокал шампанского, поднимаюсь с мягкого кресла и подхожу к краю балкона. Мы в номере, продолжаем вечер. Только уже тет-а-тет.

— Понравилась, конечно.

Резкий порывистый ветер развевает мои волосы. Я делаю глоток игристого, довольно прищуриваюсь. Чувствую себя чуточку пьяной и много — везучей. Нет, правда. Жизнь прекрасна: перед глазами море, а за спиной — шикарный мужчина. Могла ли я мечтать о таком хотя бы месяц назад?

— А тебе? — спрашиваю негромко, но достаточно чётко, чтобы услышать.

Оборачиваюсь, смотрю в упор. Бакурин затягивается кальяном, сидя в кресле. На его рубашке расстёгнуты верхние пуговицы, поза расслаблена. Я бы тусовалась с ним здесь до самого утра.

— И мне, — со всей серьёзностью отвечает.

— Как давно?

Гонщик выдыхает сладкий дым, задумывается. Волоски на коже наэлектризовываются от многозначительного взгляда, который блуждает по всему телу от макушки до пяток.

— Если бы не нравилась — мы бы не поехали вместе отдыхать.

— Слушай, ты ловко увиливаешь от прямого вопроса, — заливисто смеюсь. — Помнится, ещё не так давно утверждал, что неумелые целки тебя не вставляют.

— Было такое. Но ты уже не целка.

— С утра — нет.

Мне хочется вытащить из Андрея больше информации, но я не рискую. Всё складывается более чем отлично, но настолько хрупко, что едва ли это можно назвать устойчивой конструкцией. В любой момент от простого неуместного слова она может развалиться.

— Знаешь, я сегодня была немного шокирована, когда впервые услышала о таком формате отношений, как у Антона и Юли, — перевожу тему. — Не знала, что подобный вообще существует.

— Проживёшь в браке от пяти лет — и не такое услышишь, — усмехается Бакурин.

— Почему?

— Существует фундаментальная база эротизма, Женя. Это эффект новизны, запретность и дистанция.

В длительных отношениях новизна уходит, запретности стираются в ноль, а дистанция сокращается до критического минимума. Каждый работает, как может, над тем, чтобы удержать страсть в браке. Кто-то — как Юля и Антон. Если по взаимному согласию, то почему бы и нет?

Я допиваю шампанское до дна и возвращаю бокал на низкий журнальный стол. Андрей пытается перехватить меня за руку, но я снова ускользаю к перилам балкона и упираюсь в опору бёдрами.

— Радикально. Вы с женой тоже практиковали подобное?

Гонщик тут же качает головой.

— Нет, хотя должен признать — это далеко не плохой вариант. По крайней мере, честнее, чем изменять и лгать партнёру.

Я напряженно тру лоб. Вспоминаю разговор с Инной накануне ДТП. Она утверждала, что размолвка между Бакуриными состоялась по причине частых командировок гонщика и его измен.

— Смелее, — подначивает Андрей. — Пока я довольно нетрезв и болтлив, можешь задавать вопросы. Постараюсь ответить на все.

— Ладно-о, — довольно тяну. — Тебя можно назвать честным человеком? Я имею в виду, изменял ли ты своей второй половинке?

— Ни разу. Я женился с твёрдым убеждением в том, что мой выбор — единственно правильный. И что бы между нами ни происходило — я буду придерживаться его. Сначала получалось, но верность – это вовсе не гарантия долгой семейной жизни. Итог — ты видишь.

— А тот случай в клубе на твой день рождения? Вы же были в браке? Да и сейчас… Стоит ли классифицировать это как предательство?

— Я уверен, что отношения можно считать завершенными, когда один из супругов изъявил желание развестись, а не когда в силу вступает официальное прекращение действительности брака. Мы с женой разъехались почти месяц назад. Она осталась жить в загородном доме, я — в когда-то общей квартире. В целом, каждый может и имеет право вести себя так, как посчитает нужным.

— Точно?

— Точно. Разлучницей тебя можно назвать с огромной натяжкой, — слегка улыбается Андрей.

Я киваю, испытывая ликование. Интересно, нормально ли радоваться тому, что люди, прожив бок о бок долгие годы — впоследствии расстаются? А считать себя при этом добрым человеком? Странно, что рядом с Бакуриным меня это ни капли не тревожит.

С первого этажа гостиницы слышится один из моих любимых треков. Я покачиваю бёдрами в такт музыке, призывно танцую. Андрей курит кальян и смотрит на меня с любопытством. Новые движения с каждой секундой получаются откровеннее и раскованнее.

На секунду остановившись, стаскиваю босоножки и бросаю их в сторону. Ступая босыми ступнями на пол, с облегчением выдыхаю и продолжаю начатое. Трогаю ладонями чувствительную и потяжелевшую грудь, поглаживаю бёдра и ноги.

— Трусы тоже сними, — произносит Андрей.