Перышко из крыла ангела
Шрифт:
– Да ладно, теперь у тебя другие интересы. Всякие супермены или, как их там, – с крылышками. – Серый хмыкнул, изо всех сил пытаясь показать, что вопрос этот ему глубоко безразличен и он задает его просто так, для проформы.
– Супермены улетели в другую галактику устанавливать там режим добра и справедливости. Признайся, Серый, ведь ты до сих пор не можешь простить ему, что он тебя того… гым… – Таня хмыкнула. – Не будь ты вожаком, я бы сказала: побил.
– Ну, побил, что уж там, – неожиданно улыбнулся Серый, и в его холодных глазах блеснули искорки смеха. –
Они поболтали еще – как старые друзья, наконец понявшие друг друга после стольких недоразумений.
– Ну не пропадай. Мы все-таки стая, – сказала на прощание Таня.
– Какая-никакая, – согласился Серый. – И ты звони, волчица, и дай пять!
Он подставил Тане ладонь, по которой она звонко хлопнула всей пятерней.
– Бывай, вожак! До скорого!
Вернувшись домой, Таня подошла к зеркалу. За прошедшее лето она почти не изменилась. Стали подлиннее волосы, немного посмуглела от загара кожа… А вот глаза, кажется, уже совсем другие. Нет, цвет их остался тем же – желто-ореховым, волчьим, но взгляд теперь иной. Более внимательный, взрослый.
Таня вытащила из шкафа зеленый сарафан, купленный когда-то мамой.
Когда мама притащила его с очередной распродажи и заставила Таню примерить, то только безнадежно покачала головой и коротко сказала:
– Ладно, снимай.
Возвратить покупку было невозможно, и сарафан так и остался висеть в шкафу – ненужный среди других ненужных вещей.
А теперь Тане вдруг захотелось примерить его.
Она стащила с себя привычные джинсы и короткий черный топик, надела сарафан – достаточно длинный, чуть ниже колен, на тоненьких-тоненьких бретелечках – и осторожно взглянула в зеркало.
И чудо! Эта вещь оказалась как будто специально для нее сшитой. Таня вдруг показалась себе повзрослевшей, загадочной и… удивительно красивой!
Неужели она и правда выросла?
За стеной монотонно бубнил телевизор. Мама и Геннадий Сергеевич опять смотрели какие-то бесконечные передачи и даже не подозревали, что здесь, всего лишь через стену от них, происходит маленькое чудо, и куколка превращается в бабочку.
Таня вышла из комнаты и заглянула в гостиную. Первой ее заметил Геннадий Сергеевич и тут же ткнул жену в бок локтем:
– Машенька, посмотри, какая Таня у нас, оказывается, красавица!
Мама довольно улыбнулась.
А потом, как всегда неожиданно, наступил сентябрь.
Шагая по дороге в школу, Таня вдруг впервые за все это время осознала, что этот год – действительно последний. Последний год в школе. Неужели от взрослой жизни ее отделяет всего лишь крохотный отрезок времени?!
В ее плеере играл «Ю-Питер». «Ударная любовь стучит по проводам и проникает в нас удавом телеграмм…» [7] – словно шум дождя, звучали в ее ушах слова. Тане всегда казалось, что это очень осенняя, прощальная песня.
7
«Ударная
Проходя мимо тонкой рябинки, бесстрашно и гордо ростущей прямо у края дороги, девочка не удержалась: отщипнула красивую яркую гроздь и заложила себе за ухо.
На автобусной остановке, там же, где они с Ленкой стояли, когда еще не знакомый ей Миша спас котенка, Таня вдруг необычайно ярко вспомнила его глаза и его четкий, будто на камее, профиль… Как жаль, что иногда в жизни все происходит совсем не так, как хочется.
И тут кто-то дотронулся до ее плеча.
Тане вдруг показалось, что это Михаил. Как часто бывало раньше, только она подумает о нем – и он появится. Или хотя бы позвонит.
Наверное, всего пару секунд она не решалась оглянуться, но это время показалось ей столетием.
А затем – обернулась.
За ее спиной стоял Сашка Торин. Загорелый, вытянувшийся за лето, с новой смелой прической – прядки волос в нарочитом беспорядке так и торчали во все стороны, карие глаза смеялись.
Девочка удивленно взглянула на него и сняла с головы наушники плеера.
– Эй, Теплова, тебя ли я вижу? Здорово! – приветствовал ее Сашка.
– И тебе не болеть, – отозвалась Таня.
– С новыми силами – за учебу? – Сашка разглядывал ее, будто впервые видел. – А ты изменилась. Повзрослела, что ли… Я это в хорошем смысле…
– Ты тоже – в хорошем, – улыбнулась девочка.
– Ну давай, увидимся в школе. – Торин посмотрел на нее, немного помедлил в нерешительности, будто надеясь, что она его окликнет и предложит идти вместе.
Но Таня только махнула рукой:
– Увидимся!
Школьный двор был полон народа.
– Танька! Как я соскучилась! – взвизгнула, увидев ее, Ленка. – А мы только вчера вернулись! В Турцию ездили, пока ты на своей даче пропадала!
– Ну, не совсем же пропала. А кроме того, в твоей Турции таких грибов, как на моей даче, нет, – засмеялась Таня. – А клубники в этом году было столько… Мама по своему фирменному рецепту, наверное, банок тридцать заготовила. Заходи – поделюсь.
– Клубника – это хорошо, приду. – Ленка мечтательно закатила глаза. – А как Димон? Он хоть скучал немного?
– Еще как! Просто на луну от тоски выл! Ему папа настоящую «Ямаху» купил. Так что, думаю, сегодня вечером тебя ждет романтическая прогулка.
– Супер! – обрадовалась Ленка.
– Ой, только посмотри! – сказала она чуть погодя и ощутимо толкнула Таню в бок.
Во двор входил Круглов, конвоируемый Таточкой. По крайней мере, она цепко держала его под локоть и окидывала окрестности гордым и внимательным взглядом собственницы. Круглов послушно шел рядом с ней, таща на плече ее сумку.
Проходя мимо подруг, Таточка приветственно и чуть снисходительно кивнула им.
Вскоре они все уже сидели в знакомом кабинете, а учительница уже записывала на доске первую в этом году тему.