Пес и волчица
Шрифт:
Впрочем, кое-какая мелкая рыбешка проскользнула сквозь ячейки ловчей сети. Среди убитых и захваченных в плен на "Бромии" понтийцев не оказалось их предводителя. Неоптолем бежал на посыльной эпактиде задолго до финальной развязки, бросив на произвол судьбы верных ему людей, до конца выполнявших свой долг.
Узнав об этом, Лукулл с досады крякнул, но, пожалуй, лишь для порядка. Причин для огорчения не так уж много. Да, потери союзников весьма велики, да, злые языки скажут потом, что у Лукулла кораблей было больше. Дураки всегда найдутся. Умные же, прикидывая,
Север, Барбат и Лапа уцелели в этой битве, приобретя заслуженное уважение со стороны сулланцев. Погибли многие из их товарищей, но кое-кто выжил. Нашелся Бурос, дравшийся на "Атропе", которая была потоплена понтийцами. Фракиец отделался небольшими ожогами, нахлебался соленой воды, но в целом был вполне себе жив-здоров и бурно радовался встрече с товарищами. Квинт ликовал вместе со всеми, загнав подальше темные мысли о своей неопределенной дальнейшей судьбе. Сейчас герои-победители, они все еще балансировали на лезвии бритвы в ожидании встречи с Суллой, и никто из них не знал, что готовит завтрашний день.
Торжествовал Лукулл, как и Север, отбросив в сторону заботы, не думая о том, что есть еще на море сила, помимо его собственной. До сих пор величина ее оставалась неведомой.
Увлеченно добивая понтийцев, мало кто из союзников заметил на горизонте пару парусов. Несокрушимый флот Эвпатора прекратил свое существование, кому сейчас есть дело до какой-то там гемиолии с акатом...
– - ...здесь, похоже, все, -- мрачно бросил Эвдор, из-под ладони рассматривая затянутый черным дымом северный горизонт, -- бьюсь об заклад, сват нашего Уголька откинул копыта.
– - Не понятно, -- буркнул Идай, -- не видно ничего.
– - Ну почему же. К югу никто не бежит, значит бегут в другие стороны. Победил Лукулл. Уходим. Прокричите Аристиду, у меня чего-то в горле пересохло.
– - Куда уходим?
– - спросил Менесфей.
– - К Тенедосу. Там условлена встреча с Эргином. Теперь Единоборец воистину остался один на один с Лукуллом. Погладим, примет ли внезапно-осторожный наш Мономах, сражение.
– - Собираешься поучаствовать?
– - поинтересовался Идай.
– - Вот это вряд ли. Думаю, и вы не слишком жаждете подвигов.
– - Чего тогда предупреждать Эргина?
– - Так будет полезнее для нашего с вами благополучного дальнейшего существования. Ну, хватит языком чесать. По местам!
Глава 15. Беотия
Всадник осадил коня у Преторианских ворот, едва не затоптав дежурного центуриона, вышедшего ему навстречу с поднятой рукой и ладонью обращенной наружу: "остановись".
– - Пароль?
– - "Бескорыстный купец!"
– - Звучит, как "целомудренная шлюха", -- хохотнул один из легионеров-часовых, ткнув локтем в бок товарища.
– - Отставить разговоры!
– - рявкнул центурион, скосив глаза на болтунов, и кивнул всаднику, -- проезжай.
Тот толкнул пятками бока коня и ускоряющейся рысью въехал
Лагерь гудел, как потревоженный пчелиный улей, хотя количеством обитателей и их поведением, скорее походил на муравейник. Легионеры в светло-серых рабочих туниках деловито сновали взад-вперед, занимаясь обычными повседневными делами: таскали воду, разжигали очаги для приготовления пищи. Всадник обогнал когорту, вооруженную кирками и лопатами, марширующую в сторону десятинных ворот[170]
. Легионеры направлялись на строительство новой дороги из расположенного неподалеку города Делий в Танагру: Сулла не допускал праздности солдат и придумывал для них какую-нибудь стройку, даже когда она была не особенно нужна. Строителей сопровождали две центурии охранения в доспехах и с оружием. В дальней части лагеря и снаружи, за десятинными воротами, слышались отрывистые окрики, стук деревянных мечей и топот сотен ног: центурионы гоняли молодых, вчерашних новобранцев. Впрочем, молодыми они оставались весьма условно, успев побывать не в одном бою, ведь Сулла не получал подкреплений с момента переправы в Грецию.
Всадник спешился у претория[171]
, не глядя кинул поводья одному из часовых и отдал честь трибуну.
– - Они приближаются!
– - Чего ты орешь, -- поморщился трибун, однако кивнул и скрылся внутри огромной палатки.
Всадник не успел сосчитать до двадцати, как трибун вышел наружу вместе с немолодым человеком, облаченным в дорогие доспехи, застегивающим на плечах пурпурный полудамент[172]
. Сулле подвели коня, один из подбежавших солдат, присел на колено, послушно подставив спину. Усевшись верхом, пятидесятидвухлетний полководец принял из рук трибуна позолоченный шлем, украшенный пышным султаном из крашенных в алый цвет страусовых перьев.
У претория собрались легаты и множество солдат. Сулла огляделся по сторонам, словно ища кого-то, и обратился к трибуну:
– - Клавдий, быстро позови Марка.
– - Уже послал за ним.
– - Хорошо. Мурена, ты здесь?
– - Здесь, командир.
– - Ты готов?
– - Так точно, первая когорта Счастливого построена у Преторианских ворот.
– - Не слишком ли мало?
– - поинтересовался легат Гортензий.
– - Сколько их?
– - спросил Сулла у вестника.
– - Тысяча.
– - Вот видишь, Луций, все как он и обещал. Оттого, что мы выйдем навстречу меньшим числом, его унижение меньше не станет. Нам ли бояться этого болотного сидельца? После Орхомена-то.
Подошел, вернее, подбежал квестор[173]
, ему так же подвели коня.
– - Марк, ты заставляешь себя ждать.
– - Не повторится, -- квестор покраснел, как мальчишка. Он действительно был довольно молод.
Собравшиеся у претория легионеры возбужденно загомонили: из лагерного святилища торжественно вынесли Орла Первого Счастливого легиона[174]