Пёс имперского значения
Шрифт:
— Это Вы про барона Врангеля? — уточнил Каменев. — Так ведь это художественная картина. Думаю, что его создатели имели право на небольшое отступление от исторической правды.
— Да, Антон Иванович, не стоит осуждать полёт творческой мысли художника, — поддержал Сергея Сергеевича единственный среди генералов штатский. — Особенно когда этот полёт осуществляется в нужном направлении.
— Что Вы, право слово, на меня взъелись, Михаил Афанасьевич? Я разве осуждаю? Даже верю, что такую правду говорить легко и приятно.
Гости Великого Князя перешли в столовую, где их ждал поданный на великолепном фарфоре обед. Рассаживая своих и советских генералов, Деникин посетовал на скудость угощения. Страна мол, до недавнего времени находившаяся во власти фашиствующих демократов, в разрухе.
— Не обессудьте, отведайте, что Бог послал.
При этих словах деникинские генералы истово перекрестились, Ворошилов и Каменев не колеблясь последовали их примеру, и только известный своим вольнодумством Булгаков в предвкушении потёр руки.
— Не беспокойтесь, Антон Иванович, мы люди военные и сможем обойтись без профитролей с трюфелями, — Сергей Сергеевич решительно заложил салфетку за воротник парадного кителя.
— Исключительно русская кухня, — заметил генерал Скоблин, две недели как вернувшийся из Москвы. С недавних пор он возглавлял контрразведку Великого Княжества. — Но это и не может не радовать. Вы, господа, пробовали литовские блюда?
— Жмудинские и жемойтские, Николай Владимирович, — мягко поправил Ворошилов. — Давайте, наконец, отделим зёрна от плевел.
Нарком Булгаков, успевший опрокинуть стопочку смородиновой под великолепный расстегай, заметил:
— А я уже отдал необходимые распоряжения, и в Советском Союзе идёт соответствующая работа по разъяснению. У вас кто культурой руководит? Как это никто? Большое упущение, господа. А хотите, мы графа Толстого попросим заняться? А что, очень солидно будет смотреться! И как литератор он весьма неплох.
— Фантастику пишет, — подхватил идею Скоблин. — Очень полезная специализация для политика.
— Он согласится? — спросил Деникин, благосклонно наблюдая за вестовым, разливающим по тарелкам вкусно пахнущую солянку.
Михаил Афанасьевич вдумчиво продегустировал анисовую, и потому слегка рассеянно ответил:
— Думаю что не откажется. Не далее как на прошлой неделе жаловался мне на свой графский титул. Считает его слушком кричащим и не патриотичным. Сделайте его князем, Антон Иванович.
— Мысль хорошая, — кивнул Великий Князь, осторожно подув в ложку. — А вот скажите, чья идея провести мою коронацию в Дрогичине?
— Конечно же моя, — Булгаков чуть снисходительно посмотрел на Каменева и Ворошилова, сидевших напротив. — Тут некоторые военные товарищи предлагали организовать её в Москве. Но это было бы недальновидно. Близоруко, я бы сказал. Зачем нам досужие домыслы
Некоторое время было слышно только негромкое звяканье столовых приборов. А потом молчание нарушил самый молодой из собравшихся, генерал-майор Хванской, за несколько месяцев сделавший головокружительную карьеру от есаула. На груди забайкальского казака гордо расположились награды: два Георгия, орден Красной Звезды и орден Красного Знамени, с крестом вместо серпа и молота, вручаемый отличившимся участникам Освободительного похода.
— Но позвольте, это же не наша территория? — он внимательно посмотрел на наркома культуры.
— Ну и что? Вы можете предложить что-то другое? Сразу предупреждаю — на Новогрудок у нас несколько иные виды, а Ковно не подходит по эстетическим соображениям, обусловленным схожестью звучания…. Да что объяснять, неужели и так не понятно?
— Есть ещё Краков. А что? Вполне подходит. Как никак — столица с многовековым стажем.
— Даже не думайте об этом! — вмешался в разговор Деникин. — А лучше вообще забыть.
— Да уж, — глубокомысленно заметил генерал Миллер. — Не к месту Ваши предложения, Дмитрий Иванович. Разве за столом о Кракове упоминают?
Хванской смущённо улыбнулся. Действительно, о восстании, поднятом Железной Организацией Польской Армии, в буквальном смысле захлебнувшемся несколько месяцев назад, в приличном обществе старались не говорить. Сам мятеж был подавлен в течении нескольких часов — местный комендант сурово и беспощадно утопил бунтовщиков в…. Нет, не в крови. Пожарные машины, разгонявшие толпу из брандспойтов, заправлялись прямо из канализации.
Город отмыли только через месяц, так как доблестные брандмейстеры, посчитав премию за неблагодарный и тяжёлый труд, выплаченную капитаном Филипповым, слишком мизерной, мстительно сожгли обе городские водозаборные станции. А утром следующего дня, на трезвую голову, очень удивлялись отсутствию репрессий за свою диверсию.
И Краков постепенно опустел. Комендант, получив орден и очередное звание, отбыл к новому месту службы. А вслед за ним потянулись и местные жители, не желающие служить постоянным объектом насмешек со стороны остальных обитателей западных областей княжества.
— Давайте оставим лирические воспоминания, — предложил Каменев. — Вы и вправду, Дмитрий Иванович, предлагаете сущее непотребство. Или важные персоны будут на церемонии в противогазах?
Деникин хихикнул, прикрываясь ладонью. Видимо представил себе картинку. Внимание советского наркома обороны тут же переключилось на него.