Пёс имперского значения
Шрифт:
— Такс всегда был мизантропом, — упрямо сопротивлялся Берия, одновременно утирая бегущую по щеке слезинку.
— Ну хорошо, будь по-твоему, не любил он человечество, тем более всё и сразу. А нас?
Бывший железный сталинский нарком печально вздохнул, пробормотал что-то под нос по-грузински, и наклонился к люку, пытаясь его поддеть. Но этого не понадобилось, он сам со скрежетом сдвинулся в сторону и застыл. Лаврентий Палыч отскочил, выхватывая пистолет. Но я успел раньше, и уже держал зияющее отверстие под прицелом.
— Изяслав Родионович, а может туда гранату бросить? — нарушил молчание Берия.
— С ума сошёл? А если это Такс?
Из люка показались дрожащие руки, и прерывистый голос прокричал:
— Нихт бросать граната! Их бин Такс! Я есть выползайт!
Палыч в недоумении почесал затылок, потом поправил пенсне стволом любимого парабеллума:
— Врёшь, собака! Самозванец!
Вслед за руками высунулась рыжая голова и на ломаном русском языке возмутилась:
— Я не есть самозванец. Натюрлих.
Мы быстро подхватили Лже-Такса под белы рученьки и приготовились к экстренному потрошению, рецептов которого знали превеликое множество. Как-нибудь на досуге учебник напишу. Но, к большому нашему сожалению, клиент и без того оказался безмерно словоохотливым.
Да, это действительно был Такс. Эммануил Людвиг фон Такс, уроженец славного города Мюнхена, с традиционным для немцев баронским титулом, восходящий, или уходящий, своими корнями к последнему баварскому королю. Услышав про родословную, товарищ Берия недобро усмехнулся и как-то хитро прищурился. Я сразу же забеспокоился:
— Лаврентий, а оно тебе надо?
Палыч состроил недоумённое лицо:
— Это про что, Изяслав Родионович? Что-то я не понимаю.
— Всё ты понимаешь. Только как чеховская Каштанка — сказать не можешь.
— А что тут говорить, представляешь перспективы? Можно неплохо развлечься. Вот, посмотри на него, ну чем не король?
Я посмотрел. Немец как немец. А что рыжий, так в их истории встречались личности и погаже. Было бы время, можно и заняться, не самый худший вариант. Ну и что, что в литовских кабаках официантом подрабатывал. Но некогда, просто некогда.
— Забудь, Лаврентий Павлович. А хочется развлечься — по лебедям сходи. Или напейся. А ещё лучше — совмести оба мероприятия. Хорошо отвлекает от ненужных мыслей.
— Грубый ты, товарищ Раевский.
— Ну, извини, что не лезу с нежными объятиями. Нам нужно найти собаку, а на остальное — наплевать.
Барон, напряжённо прислушивавшийся к разговору, вдруг радостно замахал головой и руками:
— Я, я. Я видеть собака. Айн кляйне собачка унд гросс аппетит. Он так много и вкусно кушать, что герр Бурбулис хвататься за кондрашка.
Не буду здесь полностью приводить рассказ разговорчивого баварца, так как вещал он долго и много. Скажу только одно — Такс появился
Стороны остались при своих мнениях, и потому следующим этапом убеждения стало бросание в Такса разнообразной кухонной утвари, преимущественно колюще-режущего назначения. Оппонент уворачивался, совершенно случайно опрокидывая шкафы с посудой. Эффектную точку в эмоциональной беседе поставила большая бутыль с оливковым маслом, попавшая на плиту.
Барон, спасая от огня упавшего в обморок хозяина, успел заметить, как Такс прошёл прямо сквозь оконное стекло и запрыгнул в тамбур отходящего от перрона состава.
— Лаврентий Павлович, нужно срочно узнать номер поезда.
— Я и так знаю, — откликнулся Берия, делая пометки в блокноте. — В это время только экспресс "Ревель-Париж" может быть. Как раз здесь формируется охрана для проезда по территории бывшей Германии. А от границы ещё и бронепоезд сопровождения присоединяется.
— Как думаешь, догоним?
— А куда нам деваться?
— Чего это ты вопросом на вопрос отвечаешь?
— Это что, наезд?
— Нет, Палыч, просто в твоих глазах сейчас такая вселенская скорбь….
— Попрошу без намёков. У меня это совсем по другому поводу.
— Понятно. Ладно, забирай своего барона. Вдруг пригодится?
— Надеюсь….
— А я этого боюсь. Точнее — опасаюсь.
Глава 2
На станцию вполне серьезно
И грациозно вошла мадам
Поручик снял свои штиблеты
И бросил деньги к ее ногам
Мадам хохочет, поручик хочет
И все застежки трещат по швам
И началось тут
Дриппер турцер турцер герцер нарцер верцер
Перваксана шишка с перцем перволит
Сергей Трофимов
Поезд стремительно, километров пятьдесят в час, рассекал полуночную темноту. Ту самую, которую никогда не видят добропорядочные бюргеры, уже надевшие на головы колпаки и мирно спящие под пуховыми одеялами. Правда, и первых и вторых становилось всё меньше и меньше, но ночь есть ночь, и добрым немцам полагается спать. Только деревенские ведьмы порой пролетали над железной дорогой, не обращая на неё никакого внимания. У них хватало своих забот. А поезд с немецким акцентом постукивал колёсами на стыках, и непривычностью своего напева не давал покоя пассажирам.