Пес, который боролся за свои права
Шрифт:
— Да. Вот почему я здесь. — Де Франко говорил мягко и серьезно, совсем не как та дурацкая карикатура, которую ему так нравилось из себя строить, и я впервые разглядела в нем родственника Кевина.
— Знаю, — сказала я. — Господи Иисусе! Давайте говорить начистоту. Мой отец человек с характером. У него своеобразные интересы. Увлечения. И знаете, там, откуда он родом, они не кажутся такими уж странными. Но говорю как на духу. Он и мухи не обидит.
— Да, — сказал Де Франко. — Кевин говорит, что он малый с причудами, но вполне безобидный.
— Это правда, — сказала я.
— И
— Фейс?
— Вы с ней знакомы?
— Да. Она собиралась водить для меня Рауди по рингу. Она держит маламутов. Так, значит, она была с Баком?
— Да. Два человека это подтверждают. Дело в том, что мне необходима информация. У миссис Квигли были собаки с короткой шерстью. Пойнтеры. Скажите, откуда у нее могли быть эти ножницы? Или у кого еще они могли быть.
— Это были не ее ножницы, — сказала я. — Я думала, вы знаете.
Он промолчал.
— Раньше они принадлежали Либби, — объяснила я. — Она занимается собаками Мими Николз.
— Либби Ноулз?
— Да. Послушайте, про это мне говорила не только Либби. О том, что Сиси была нечиста на руку. По крайней мере так говорят. В основном она воровала всякую мелочь. Возможно, она даже не знала, сколько эти ножницы стоят. Наверное, она приняла их за самые обыкновенные груминговые ножницы. Они были ей не по карману. Либби говорит, что они стоят около трехсот долларов.
— Чтобы подстригать собачью шерсть? — В его голосе звучало недоверие.
— Знаю. Мне это тоже кажется безумием, но вспомните, на кого Либби работает.
— Да, — сказал он.
Если бы чистое золото обладало достаточной прочностью и из него можно было делать ножницы, Мими Николз запросто могла бы их купить. Во всяком случае, она скорее купила бы ножницы с маркой фирмы «Гейб», чем Либби, даже при том, что та на нее работает. Может быть, ножницы действительно принадлежали Мими. Но в этом не было никакого смысла. Те, кто готовит собак к рингу, пользуются собственными инструментами. И зачем было Мими или Либби покупать огромные ножницы для наведения марафета на пойнтера? В лучшем случае хватило бы небольших ножниц со скругленными концами, чтобы подстричь, скажем, бакенбарды или шерсть на лапах. Нет, это действительно была какая-то бессмыслица. Впрочем, Мими Николз была у Либби не первым и не единственным клиентом.
— Наверное, они были в укладке Сиси, — сказала я. — Знаете, что это такое? В ней держат все необходимое для ухода за собакой. Щетки, гребни, кусачки для ногтей, разные бутылки, тальк ну и все такое прочее.
— Перчатки?
— Да, может быть.
— Не совсем обычное снаряжение?
— Действительно не совсем. Но у Сиси они могли быть. Она говорила мне, что у нее аллергия на собак, к тому же многие реагируют на аэрозоли, разного рода порошки и тальки. Возможно, вам следует знать, что на выставках профессиональные вожатые всегда одеваются, так сказать, с иголочки. Любители, выставляющие своих собак, тоже одеваются соответственно торжественности случая. Но это относится только к соревнованиям по экстерьеру. Знаете, что такое соревнования по экстерьеру? Не по общей дрессировке?
— Да.
— От тех, кто выставляет собак
— У нее ногти были как пластик. Она продавала косметику.
— И слишком ею злоупотребляла. Она явно хотела молодо выглядеть.
— Знаю, — сказал он.
— Но не выглядела. У нее был жалкий вид.
Как только Де Франко ушел, я отправилась с визитом в аптеку Квигли — в основном затем, чтобы успокоить Бака. На улице у аптеки сын Сиси, Пит Квигли, садился в зеленый автофургон. Я подошла к нему:
— Пит? Я Холли Винтер.
Казалось, он не узнает меня, и мне было неловко напоминать ему, где и когда мы встречались.
— Вам надо что-нибудь сделать?
— Я хотела сказать — я очень опечалена тем, что случилось с твоей мамой. Я ее немного знала.
— Ах, — сказал он, — да. — Его голос звучал так, словно он ее забыл или забыл, что она умерла. Он окончательно забрался в машину, захлопнул дверцу и уехал.
Остин Квигли стоял за прилавком в глубине аптеки. По нему было видно, что он ничего не забыл, вид у него был более чем унылый, но белый халат был безукоризненно чист и безупречно отутюжен. Внутри аптека Квигли выглядела лучше, чем я ожидала, хоть и не так, как аптека на Гурон-авеню. Недавно супруги Квигли предприняли попытку придать ей более современный вид. Новый бежевый с грязноватыми цветами линолеум, новые, покрытые пластиком прилавки, новые дешевые полки, на которых товары были расставлены на значительном расстоянии друг от друга, чтобы создавать видимость полного ассортимента. Чтобы чем-нибудь занять руки, я взяла бутылку перекиси водорода. Ею хорошо чистить собакам уши.
— Чем могу помочь? — прозвучал монотонный голос Квигли.
Конечно. Мой отец желает знать, не вы ли украли его волка.
— Меня зовут Холли Винтер. Мы раньше встречались. (В день убийства вашей жены. Это вы сделали?) Я дрессирую собак.
Казалось, он силится что-то припомнить.
— Я очень огорчена тем, что произошло с Сиси, — сказала я.
Его лицо приняло болезненное выражение.
— Я не могу закрыть магазин. Не должен. Люди на нас рассчитывают, — сказал он.
— Конечно.
— Вам ведь не нужна косметика?
— Нет. Не сегодня.
— Всем этим занималась она. Просто не знаю, что мне без нее делать. Видите ли, моя жена была профессиональной косметичкой. Тон, румяна, пудра и все остальное. — Теперь его голос звучал почти беспечно, или это был признак близкой истерики? — Понятия не имею, как я со всем этим справлюсь. Реестр товаров, бухгалтерские книги — все, все было на ней. Она умела общаться с покупателями, справлялась о здоровье, давала советы.
— Мне действительно очень жаль, — сказала я.