Пес, который говорил правду
Шрифт:
Гарвард только что отгрохал длиннющий жилой дом на Конкорд-авеню. Угол Эпплтон и Конкорд — не самое фешенебельное место в Кембридже. Суперсовременные «трехпалубные корабли» не в силах скрыть своего пролетарского происхождения. Некоторые из них, как, например, дом миссис Деннеги, агрессивно простонародны. Они даже гордятся этим, выставляя напоказ зеленые виниловые стены, алюминиевые, с вмятинами двери, куцые, будто только что из плохой парикмахерской, живые изгороди. Так они издеваются над элегантными белыми фасадами, раздвижными дверями и можжевеловыми изгородями соседей.
Итак,
— Ну, как я тебе, Кевин? Правда, я неплохо справляюсь?
Голос у меня, правда, был хрипловатый, но это, конечно, не от крика на Рауди и Кими, а от постоянных тихих и нежных увещеваний.
— На это уходит три дня, — продолжала я. — Любой, кто понимает в собаках, скажет тебе: взять вторую собаку в дом — это минимум три дня привыкания. Извини за шум сегодня ночью. Надеюсь, мы тебя не разбудили?
— Меня разбудила мама.
Кевин выгрузил на стол свой заветный бумажный пакет и еще один пакет — с гамбургерами. Рауди навострил уши, подбежал к столу, с надеждой принюхиваясь, но изо всех сил стараясь казаться безразличным.
— Ей приснился страшный сон, — продолжал Кевин. — Кошмар. Чудовище с семью головами. И все головы лаяли по-собачьи.
— Какое совпадение! Я видела такой же сон. Апокалиптические сновидения мучают весь квартал.
Тут я обратила внимание, что Кевин выглядит совершенно измотанным.
— Слушай, серьезно, извини, что мы так шумим. Это не вечно будет продолжаться.
С того самого дня, как я взяла Рауди, он всегда спал в моей комнате. Место в эркере, откуда я сниму подоконник, как только появятся деньги, тоже было его. Я не могла оскорбить Рауди просьбой уступить место или потесниться. Но последней каплей стала синтетическая кость, которую Кими обнаружила под радиатором в спальне в три часа ночи и отказалась отдать.
— Где же Кими теперь? — спросил Кевин.
— Во дворе. Наверно, роет…
Для января в Кембридже минус пять градусов по Цельсию — это довольно тепло. Нам с Рауди было даже жарковато. Прошлым летом мне удалось наконец убедить Рауди прекратить во дворе строительство укреплений, как перед битвой под Верденом. И вот теперь Кими, наверно, уже восстановила все окопы и траншеи, которые я тогда засыпала. Что ж, по крайней мере, это не мешает соседям. Кими вообще-то тихая, да и двор огорожен.
— Синекван, — произнес Кевин.
— Что?
— Синекван. Никаких следов кокаина не обнаружено. Это синекван. Второе название — доксепин.
Сковорода дымилась. Кевин швырнул на нее два куска начинки гамбургера, они тотчас зашкворчали, съежились, повалил густой жирный дым.
— А что это такое? Снотворное? — спросила я.
— Можно
— Пожалуй, можно сказать, что Элейн была и подавлена, и встревожена. Ну, из-за той умершей пациентки. Но… не знаю. Она не производила впечатления человека, который из-за этого сядет на таблетки. Она такая же, как Рита, понимаешь?
— Ага. — Он перевернул кусочки фарша подгоревшей стороной вверх.
— Для Риты любая мелочь — повод для работы над собой, — сказала я. — Все, что с ней происходит, она должна сначала осмыслить, а потом преодолеть. Правда же? Если у нее болит голова, она не станет принимать аспирин, потому что думает, что эта головная боль что-то значит и принимая таблетку, она таким образом убегает от психологической проблемы. Проглотив аспирин, она будет чувствовать себя виноватой. И если у всех вокруг грипп, и у Риты — тоже, она решит, что это не просто грипп! Это ее организм посылает ей какое-то сообщение, например о ее отношениях с матерью. А если даже она и признает, что у нее просто грипп, то примется анализировать, как это она его подхватила. Мне кажется, Элейн была из той же породы. У нее был рецепт на эту дрянь? Пузырек с таблетками нашли?
— Не-а.
— Ну, это ничего не значит, особенно если она принимала это как снотворное. Люди раздают лекарства направо и налево.
Это же Кембридж! Вы жалуетесь кому-нибудь, что плохо спали, и вот уже десяток знакомых предлагает вам свой ксанакс или ативан. Когда выясняется, что вам просто не дает спать собака, а никакой бессонницы у вас нет, это не смущает доброжелателей. Тогда они советуют полтаблетки принять вам самому, а вторую половину — скормить псу.
— Раздают лекарство и советуют принимать их, смешав с домашним сыром?
Я вопросительно посмотрела на Кевина.
— Домашний сыр, — пояснил Кевин, снова переворачивая на сковородке то, что осталось от начинки гамбургера. — Она съела это снадобье с сыром. Это обнаружили при вскрытии — синекван, домашний сыр и всякую другую пищу. На ванночке из-под сыра следы синеквана. Я же говорил: ее накормили этой отравой! Теперь мы знаем как. Подложив таблетки в коробочку с сыром.
— О Господи! Слава Богу, что Кими его не попробовала!
— Да, ванночка не была вылизана. — Кевин торжественно водрузил два кусочка подгоревшей мясной начинки на холодные половинки булки, заранее разложенные на двух тарелках, сдобрил каждый кусок полной ложкой майонеза и увенчал все это щедрой порцией кетчупа, пришлепнув его сверху. Потом он придвинул мне одну из тарелок.
— Вообще-то, — сказала я, — она запросто могла дать немного сыра Кими. Я, например, часто даю его собакам. Раньше многие заводчики рекомендовали включать его в рацион. Теперь, кажется, он вышел из моды. Да, пожалуй, Элейн и не стала бы заботиться об обогащении рациона Кими. Она ничего не понимала в собаках. К тому же Кими прекрасно себя чувствует. Она ведь была в нормальном состоянии, когда вы приехали?
— Абсолютно. Тут же прибежала и попыталась со всеми подружиться, совсем как Рауди.