Пес войны
Шрифт:
Победу праздновали шумно и весело. Подвыпившие бойцы подходили к городским стенам и звали коэнцев на праздник, ведь всё равно их скоро из-за этих стен вытащат. В ответ прилетело несколько стрел, какого-то дурня, сунувшего ближе всех, убили на месте. Это не остановило остальных, разве что сделало шутки ещё более угрожающими. Гирхарт опасался, что коэнцы могут решиться сделать вылазку против перепившихся вояк, и заранее принял меры, запретив нескольким полкам участвовать в празднике, но всё обошлось. Невольные трезвенники добрали своё на следующий вечер, когда их проспавшиеся товарищи занялись планомерным разрушением завоёванного и уже набившим оскомину рытьём валов и строительством
На следующий день после праздника, когда Гирхарт, отоспавшись после предыдущей ночи, проверял отчёты интендантов, к нему пришёл генерал Эрмис. Гирхарт обрадованно приветствовал его, так как уже сам собирался за ним послать, чтобы обсудить будущие действия, но обратил внимание, что у Эрмиса какой-то странный вид. Вспомнив, что прошлой ночью на празднике его видно не было, Гирхарт встревожился, уж не заболел ли он.
– Благодарю вас, мой маршал, всё в порядке, - ответил генерал на его вопрос. Потом глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду, и, глядя Гирхарту в глаза, отчеканил: - Мой маршал, я прошу отставки.
– Что?!
– ошарашенно переспросил Гирхарт.
– Я не ослышался?
– Вы не ослышались, господин маршал.
– Вы хотите уйти в отставку сейчас? В разгар боевых действий? Когда мы в шаге от победы? Могу я узнать хотя бы, почему?
– Почему?
– генерал снова взглянул ему в глаза, и Гирхарт увидел в его взгляде неподдельную боль.
– Да потому, что это - мой город! Как бы то ни было - мой!
– Это - город предателей и убийц, погубивших нашего императора, - жёстко сказал Гирхарт.
– Это мой город, - повторил Эрмис.
– И я больше не могу видеть, как вы уничтожаете его кусок за куском. Не могу!
– и он, опустив голову, добавил словно про себя: - Я ничего не смог для него сделать, ничего... Даже убить вас. Но и участвовать в этом я больше не собираюсь.
Повисла тягостная пауза.
– Ну, что ж, - сказал наконец Гирхарт, - Очень жаль.
Он подошёл к двери и окликнул болтавшегося в приёмной адъютанта:
– Пригласи сюда полковника Дарнилла.
Полковник появился очень быстро, словно ждал вызова. Он отсалютовал и вопросительно посмотрел на Гирхарта.
– Генерал Эрмис выразил желание сложить с себя полномочия командующего пехотой и звание генерала, - официальным тоном сказал маршал.
– После окончания военных действий я решу его судьбу, а пока передаю его на ваше попечение. Приказываю обращаться с ним с должным уважением. Принимайте командование, генерал Дарнилл.
Дарнилл снова молча отсалютовал, не выразив никакого удивления, потом шагнул к бывшему командиру и требовательно протянул руку. Тот так же молча отдал оружие.
– А убив меня, вы бы Коэну не спасли, - мягко сказал Гирхарт, когда они уже повернулись к выходу.
– Так что пусть вас это не мучает, господин Эрмис.
ГЛАВА 16
Тараны старались вовсю, и камни кое-где уже начинали шататься. Ещё немного, и можно будет начинать приступ, последний, как хочется думать. Гирхарт отрешённо рассматривал стены, его мысли сейчас были заняты другим. Главным образом Эрмисом. Что с ним делать? Шла бы речь о ком другом - казнил бы, не задумываясь. Но Эрмис был при нём с самого начала, и Гирхарт успел проникнуться к нему искренней симпатией. Может, когда Коэна падёт, он со временем остынет и переменит решение? Нет, вряд ли. Бывший генерал из тех людей, которые решают однажды и навсегда. Он может смириться, но не продаться. Значит, отпустить с миром? Опасно. Кто знает, что он способен выкинуть.
А что я, собственно, себе голову ломаю, спросил сам себя
Решающий штурм начался под вечер. Рухнула целая секция стены, и почти сразу же - ещё одна. Окрестности, потемневшие от обилия собравшихся под стенами города вооружённых людей, огласились криками радости. Самые крупные отряды собрались напротив проломов, но множество бойцов готовились штурмовать стены с осадными лестницами. Вот они поднялись, все одновременно, и орда людей, отсюда больше похожая на муравьёв, разом поползла вверх.
Сам Гирхарт стоял на холме, в значительном удалении от города. Высота позволяла ему видеть большую часть разворачивающегося действа, кроме противоположной стороны, заслонённой стенами города. Но там был Дарри, и можно было не сомневаться, что он не подведёт. Вархнот любил Тиокреда, любил так, как не никогда не мог любить Гирхарт, и был готов мстить за него до конца. Гирхарт снова обвёл взглядом последнюю уцелевшую треть общегородских укреплений и увидел, как ворота, всю осаду простоявшие запертыми и, можно не сомневаться, заваленными всем, чем только можно, открываются - сами, отпертые изнутри, и из них стройными шеренгами выходит коэнская пехота. Коэнцы решились принять бой в поле? Не иначе, пришли к выводу, что такая смерть почётнее. Ну и флаг им в руки. Почему бы не уважить хозяев?
– Генерал Диар!
– Гирхарт кивнул застывшему рядом кавалеристу. Тот вскинул руку в салюте и, не о чём не спросив, ибо всё и так было ясно, поскакал к своим. Застоявшийся Уголь попытался было последовать за ним, но маршал придержал его. Не время. Он примет участие в бою, но позже. Глядя на разворачивающую конницу, Гирхарт почему-то не сомневался, что на этот раз всё получится с одного раза, и они возьмут наконец этот трижды проклятый город, которому лучше бы вовсе не появляться на свет.
– Мой маршал!
– молоденький вестовой осадил коня и отдал честь, глаза его горели восторгом.
– Генерал Дарри докладывает - ему удалось пробить Речные ворота, его люди в городе!
– Прекрасно. Передай генералу, пусть удерживает захваченное, сейчас к нему подойдёт подмога.
– Слушаюсь!
Гирхарт ещё раз оглядел открывавшуюся ему картину. Всё новые и новые отряды лезли на стену, и у коэнцев явно не хватало сил их сдерживать. Особенно слева, там командует Арн, его бойцы бьются как одержимые, и помощь им явно не нужна. Марх сейчас рядом с Дарниллом, его стрелки поддерживают пехоту Гирхарта, медленно, но верно втягивающуюся в пролом. Эти двое тоже сами справятся. Прямо перед ним его конница атаковала строй коэнской пехоты, и та уже начала прогибаться под её неистовым напором. Единый порыв охватил всё союзное войско, то самое последнее неистовое усилие, которое заставляет человека выкладываться полностью, без остатка, а потом падать без сил, но пока оно ещё в разгаре - творить чудеса. Гирхарт и сам почувствовал себя частью этого порыва и понял, что ему пора покидать командный холм. Кипящая кровь властно требовала действия, но те, кто прямо перед ним, сами сделают всё, что нужно, а вот у Дарри сил может и не хватить. Его отряды сильно поредели во время последних боёв. Гирхарт приподнялся на стременах и взмахнул рукой, подавая знак оставленному им при себе резерву: