Пес войны
Шрифт:
– Зря вы это. Продавая душу Тем, можно обрести многое, но потеряешь всё равно больше. Я уеду, как только смогу. И мой вам совет - бегите от них при первой же возможности.
Уехал, вернее, ушёл Арат через пять дней, как раз накануне приезда в Сегейр. Каниэл предлагал подождать ещё немного, так как сейчас он был не в состоянии дать бывшему товарищу ни денег, ни коня, ни хотя бы еды на дорогу, однако капитан отказался наотрез. Проводив его, Лавар почувствовал себя совсем одиноким.
Никаких других знакомств в армии Гирхарта он не завёл. Его не избегали, и он никого не избегал, но общаться
Гирхарт, как и прежде, иногда удостаивал его беседой. Должно быть ему, несомненно образованному человеку, было просто скучно среди преданных ему, но не блистающих ни глубиной познаний, ни широтой мышления вояк. В первый же день Каниэл спросил, каковы будут его новые обязанности.
– Да примерно такие же, как и старые, - пожал плечами Гирхарт.
– Я уже говорил, что хочу приспособить имперские законы к новым условиям. Вот этим и займётесь. Наберёте себе команду, я вам кое-кого представлю, но это уже на ваше усмотрение, если не понравятся - можете их гнать.
Ворота Сегейра остались позади, потянулись знакомые и одновременно незнакомые улицы. Да, жителей стало заметно больше, причём самых разных. Даже в Коэне, которую почти всерьёз называли столицей мира, не было такого разнообразия лиц и языков. Конечно, и в прежнюю столицу рабов привозили отовсюду, но там они держались тихо и, хотя, конечно, ходили по улицам, внимания к себе старались не привлекать. Эти же чувствовали себя полными хозяевами. Они толпились по обе стороны дороги, встречая прибывшего правителя радостными криками, звучавшими вполне искренне. Гирхарта Пса здесь любили, если не все, то те, кого он привёл с собой - несомненно. Да и почему бы им его не любить, если он превратил их из рабов в повелителей?
С интересом оглядываясь по сторонам, Каниэл отметил несколько новых строек. Перестраивалось и здание магистрата, похоже, ставшее резиденцией маршала. Войско не вошло в город, оставшись в лагере за стенами вместе с большей частью офицеров, поэтому во двор бывшего магистрата въехал лишь небольшой отряд. К ним немедленно подбежали слуги, принявшие лошадей. Каниэл вопросительно глянул на Гирхарта, не зная, что делать дальше, но тому явно было не до него. Маршала вышла встречать женщина, уже немолодая, смуглая, довольно экзотической внешности, одетая дорого, чтобы не сказать роскошно. Они о чём-то говорили, стоя совсем близко друг к другу. Жена или подруга?
Краем глаза Каниэл заметил подошедшего к нему человека. Он обернулся - перед ним стоял пожилой мужчина, по виду типичный слуга, что немедленно подтвердилось его поклоном и словами:
– Прошу вас, господин, следуйте за мной...
Каниэл пошёл за своим провожатым, но на ступеньках крыльца не выдержал и оглянулся, чувствуя не слишком уместное для солидного человека любопытство. Гирхарт и женщина медленно шли к крыльцу, всё ещё о чём-то беседуя. Она держала его под руку, все остальные следовали за ними на почтительном расстоянии.
– Послушай, любезный, - спросил Каниэл, когда они со слугой вошли в дом, - кто эта женщина рядом с маршалом Гирхартом?
Слуга едва заметно вздрогнул,
– Госпожа Фрина, господин.
Имя показалось знакомым. Каниэл открыл уже рот, чтобы переспросить, и тут в памяти всплыло: "Коэнцы? Госпоже Фрине на алтарь?"
Задавать вопросы мгновенно расхотелось. Весь остальной путь они проделали в молчании. Наконец слуга привёл Каниэла в просторную, довольно богатую комнату, осведомился, не нужно ли чего-нибудь господину, сообщил, что ужин подадут через два часа, и что если что-то понадобится, пусть господин позвонит. Кто бы не распоряжался сейчас во дворце правителя, он своё дело знал и слуг вышколил на совесть. И не скажешь, глядя на этого, как и положено хорошему слуге, в меру почтительного, в меру значительного, знающего себе цену человека, что страну захватили варвары. Наверное, он ещё старой закалки, из тех, кто служил прежним хозяевам.
Слуга удалился, ещё раз с достоинством поклонившись напоследок. Смыв дорожную пыль и переодевшись в предложенную одежду, Каниэл прошёлся по отведённой ему комнате и выглянул в окно. Оно выходило во внутренний дворик, засаженный кустами поздних роз. На полускрытой зарослями скамейке кто-то сидел. Каниэл толкнул раму, и она послушно отворилась. По душноватой комнате пронеслось дуновение тёплого ветерка, напоённого ароматом цветов. Опершись о подоконник, коэнец подставил ему лицо. Всё-таки, что не говори, жизнь - не такая уж плохая штука. Он жив и относительно свободен, имеет возможность заняться любимым делом и даже чего-то в нём достичь. Время покажет, что из всего этого выйдет, но сейчас все заботы можно временно отложить. Судя по всему - до завтрашнего утра.
Человек в саду встал со скамейки, и Каниэл увидел, что это женщина. Она неторопливо прошла по дорожке, миновала поворот и, оказавшись под его окном, остановилась и подняла голову. Лавар узнал её. Госпожа Фрина, та самая, что встречала Гирхарта во внешнем дворе. Видимо, они недолго пробыли вместе.
Не зная, что сказать, Каниэл молча поклонился. Женщина улыбнулась. У неё была приятная улыбка, словно освещавшая её смуглое широкоскулое лицо.
– У меня ещё не было возможности познакомиться с вами, - сказала она.
– Вы ведь Каниэл Лавар, верно? Ну а моё имя вам, должно быть, уже назвали.
Каниэл кивнул, чувствуя себя довольно неловко. Меньше всего ему хотелось беседовать с женщиной маршала, отправляющей на алтарь неудачливых пленников.
– Я часто бываю здесь, - словно не замечая его смущения, продолжала Фрина.
– Мы с вами ещё увидимся, но я предпочитаю, чтобы первая встреча происходила в неофициальной обстановке. Так легче составить мнение о человеке. Не желаете прогуляться со мной по саду?
– Нет, госпожа, благодарю вас. Я бы предпочёл отдохнуть с дороги.
– Ну, как угодно, - в улыбке жрицы промелькнуло лукавство.
– Надеюсь, у нас ещё будет время подружиться. Только постарайтесь не забывать, что личная честь прекрасна, но всё же не стоит потоков крови и страданий целой страны. Рамалле и так пришлось несладко. А ваша жизнь неразрывно связана с её жизнью.
Она кивком попрощалась и ушла. Каниэл растерянно смотрел ей вслед, не зная, как расценить последние слова. Впрочем, жрецам и положено быть загадочными. Но всё же ему казалось, что за неожиданным советом стоит нечто большее, чем желание пустить пыль в глаза. Знать бы только, что?