Песчаная буря
Шрифт:
Майор высунулся из укрытия, посмотрел на закопченную лабораторию, злобно оскалился, глянул на своих людей и сообщил им:
– Будем штурмовать ночью, парни. Подберемся тихонько, всех часовых устраним, ну а потом покажем исламистам, как морской спецназ умеет брать такие объекты.
Бойцы заулыбались, предвкушая, как будут резать наглых фанатиков. Черный Джимми опять достал свой ритуальный топорик и принялся точить лезвие, и без того острое.
Майор закрепил последний ремешок на бронежилете, взял винтовку на изготовку, оглядел
– Значит так, парни. Сейчас начнем потихоньку выдвигаться к лаборатории. Без шума, не спеша, широкой цепью. Снимаем часовых, врываемся внутрь и всех там крошим в щебенку. Так, чтобы ни одна падла не выжила. В качестве пленных они нам на хрен не нужны, у нас цель другая. Не захотели сами уходить, значит, в этой чертовой лаборатории и полягут. Все до единого.
Спецназовцы одобрительно заворчали. Теперь они считали исламистов своими личными врагами.
Майор улыбнулся. По лицам подчиненных он понимал, что они готовы голыми руками рвать грязных фанатиков, засевших в лаборатории. Черный Джимми скалился словно перед ритуальным поединком. Бруно все свои ножи вытащил, готов хоть прямо отсюда их метать. Остальные выглядели не менее страшно. Уже один вид американского морского спецназа должен перепугать любого противника до икоты. Так устрашить, что чертовы фанатики побегут в темноту, спасая свои грязные жизни. Но удрать им никто не даст. Его бойцы всех вырежут.
– Выдвигаемся, парни. Но только тихо, не спешите. До рассвета еще несколько часов, так что все успеете.
Спецназовцы растворялись в темноте совершенно бесшумно, даже оружие не звякало. Только глаза светились красным.
Силуэт лаборатории мрачно темнел на фоне звездного неба. Поблескивали выбоины в бетоне, лунный свет отражался от металла, который русские использовали при постройке. Вдали шла какая-то перестрелка. Там иногда вспыхивали разрывы. Ночное небо казалось темным потолком, усеянным крапинками созвездий. Все было просто отлично.
Часовой маячил около входа в лабораторию, ходил туда-сюда. Даже издали было слышно, как он зевал и что-то бормотал по-своему. Давай-давай! Недолго тебе осталось.
Не успели спецназовцы преодолеть и половины расстояния до лаборатории, как из ее недр донесся дружный рев исламистов. Ночь перестала быть собой, озарилась многочисленными вспышками взрывов и выстрелов.
В раскрытое окно кабинета врывались запахи лета. Гудели машины, жители столицы просыпались, приводили себя в порядок после душной ночи и спешили на работу. Обычное утро Москвы. Стандартное.
Генерал, стоявший у окна, втянул утренний воздух всей широкой грудью, оправил пышные усы и хмуро усмехнулся.
В этот момент раздался вежливый стук в дверь.
Генерал повернулся и сказал:
– Войдите.
Появился полковник из разведки. Лицо сосредоточенное, движения скупые. В руках черная кожаная папка со свежей информацией.
– Разрешите, товарищ генерал?
– Да заходи уже. – Хозяин кабинета махнул
Полковник прошел к окну, раскрыл свою папку и доложил:
– Американцы заинтересовались нашей бывшей лабораторией по разработке и производству химического оружия, расположенной на территории Сомали, товарищ генерал.
Генерал взял листки, протянутые разведчиком, быстренько пробежался глазами по тексту, присвистнул и спросил:
– А какого хрена эта лаборатория до сих пор не взорвана? Как вообще заокеанские соседи о ней узнали?
Полковник не зря служил в разведке. Перед визитом к генералу он разузнал все досконально и подготовился к докладу на сто процентов.
Ответ был весьма подробным:
– Лабораторию решено было не трогать, меньше возни. Сомалийцы про нее ничего не знали, а на верхних уровнях обосновались исламисты-фанатики. Считалось, что эти бандиты надежнее любого замка. Они отпугнут всех любопытных. Что же касается утечки информации, то тут постарался наш ученый, в молодости работавший в этой лаборатории. Некто Горохов Петр Степанович. Он за что-то обиделся на родину и эмигрировал в Соединенные Штаты Америки. Сейчас живет там у дочери.
– Старый козел! – Генерал хотел выразиться покруче, но не стал слишком уж яриться при подчиненном. – Чем ему родина не понравилась? Ее не выбирают. Свою страну любить надо, несмотря ни на что.
– Скорее всего, из-за финансового вопроса, товарищ генерал. – Полковник пожал плечами. – Такое частенько случается. Человеку хочется жить богато, вот и утекают за границу наши гении. Зачастую именно по этой причине американцы узнают все наши секреты.
Генерал прошел к столу, сел на стул, еще раз пролистал бумаги и проворчал:
– Отстреливать надо таких гениев. Или не пускать их никуда.
– Границы теперь не такие, как при Советском Союзе, товарищ генерал. Свобода и гласность!.. – Полковник сел поближе к генералу и продолжил: – Американцы выслали своих морских спецназовцев. Те собирались проникнуть в лабораторию, но столкнулись с ожесточенным сопротивлением фанатиков-исламистов. Было уже два штурма, и оба неудачные для штатовцев. Я считаю, что мы вполне можем выслать свою группу и под шумок взорвать лабораторию.
– Это давно следовало сделать, полковник. – Генерал начинал медленно приходить в гневное состояние. – Вы что, шпионская братия, совсем работать разучились? Какого хрена оставили столько химической дряни в этой гребаной республике? Союз наделал грехов, а вот убрать за собой не постарался, нам осталось. Впрочем, я вполне понимаю, что за всем не уследишь. Таких вот складов полно по всей планете. Но давно уже следовало взорвать эту лабораторию к чертям собачьим. Если американцы, мать их в душу, выволокут всю эту химию и предъявят ее просвещенной мировой общественности, то в наш огород полетит столько камней, что отмываться после этого мы будем очень долго.