Песчаная буря

Зверев Сергей Иванович

– Хорошо, гяур. Я подожду. Я умею это делать. Только не надумай снова штурмовать мою лабораторию. Нас там пять сотен мюридов. Если вздумаешь показать зуб, то тебе останется только стрелять в свою башку. Такая смерть будет для тебя самой легкой.

Посетитель поднялся, сделал знак своим сопровождающим, и все трое покинули палатку майора.

Он сделал еще глоток из фляжки и приказал Харви:

– Ричардса ко мне. Живо. И пусть свой компьютер захватит. Надо связаться с генералом.

Переводчик вышел из палатки и отправился искать заместителя.

Майор посмотрел на Химика и спросил, беспокоясь за раненого:

– Как он, Мак?

– Хреново, сэр. Большая кровопотеря.

Джимми наверняка выглядел бы бледно, если бы не цвет кожи. Он лежал

неподвижно. Это несмотря на то, что ему зашивали раны, да и обезболивающего-то толком не кололи. Опасно!..

Майор мысленно усмехнулся. Вот и попал дикарь в переделку, даже ритуальный топорик не успел выхватить. У других дела не лучше, кстати. Почти половина группы ранена, а Эйзену ногу оторвало. Ходить теперь бедолаге на протезе!.. И все почему? Да потому, что гребаная разведка не учла тот факт, что в этой чертовой лаборатории засела не кучка террористов, а целый полк. Вдобавок ко всему, вооруженный как дивизия. Это не считая двух танков!

Майор припомнил ракеты, вылетающие из двери и окошек. По-любому не советские. Те не смогли бы подбить бронетранспортеры. Да и автоматы у исламистов ни хрена не простенькие, не какие-то там древние «АКМ», а самые современные. Считай, автоматно-гранатометные комплексы с компьютеризированным модулем-прицелом для ведения снайперского огня. Впрочем, судя по грохоту выстрелов, у террористов и «АКМ» хватало. Это оружие даже через столько лет не теряло свою боеспособность. Если бы не титановые доспехи-бронежилеты, то от группы морского спецназа остались бы только лохмотья.

Эйзен опять завопил где-то сбоку от палатки. Майор скривился, прикладываясь к фляжке. Очень уж ему не нравились эти крики и визги. Надо же, выбыл из строя один из самых опытных спецназовцев, и все его боевое умение не помогло! Да и самого майора тоже ощутимо зацепило осколком, случайно попавшим в сочленение брони. Рана болела жутко.

Гадство полнейшее! Надо же так опозориться на задании… Ведь все шло нормально, высадились образцово, к бою приготовились, и тут на тебе! Напоролись на неприятности, да какие! Коллеги теперь еще больше насмехаться будут. Дескать, бравый майор спецназа не смог совладать с кучкой грязных фанатиков-исламистов. Невдомек же козлам, что это только в Америке все кажется простым и решаемым. А на месте все оказалось гораздо сложнее.

В палатку вошел Ричардс с ноутбуком и спросил:

– Вызывали, сэр?

– Вызывал. – Майор кивнул, предлагая заместителю присесть. – Установи мне связь с генералом, лейтенант. Появились новые обстоятельства. Скорее всего, мне придется торговаться с этими грязными уродами. Другим способом их из лаборатории не выгнать.

– Надо запросить удар с воздуха, сэр! Поблизости находится наш авианосец!

Майор не стал ругаться, отмахнулся и заявил:

– Ты сперва связь установи, потом будешь идеями разбрасываться.

– А расскажу я вам, детишки, про ВДВ.

Гвардии майор Лавров, в определенных кругах известный как Батяня, внимательно оглядел пятый класс. Сама эта затея ему очень даже не нравилась, но никуда не денешься. Полковник Лебедев, непосредственный начальник, поставил задачу познакомить подрастающее поколение с воздушно-десантными войсками и со всеми прелестями службы в них. Ты, мол, майор, опиши все плюсы и минусы, уж тебя-то слушать будут. Но старайся рассказывать более-менее культурно, не употребляя жаргонных словечек.

Школьники, против ожидания Лаврова, слушали очень внимательно, наверное, заинтересовались. Нынешние призывники всеми правдами и неправдами отлынивают от службы в армии. Дело доходит аж до пряток в психушках. Может быть, сегодняшние малолетние слушатели хоть как-то проявят в будущем интерес к службе в армии? Хотелось бы верить, что так оно и будет.

– Начнем, пожалуй, вот с чего. – Лавров мысленно скрипнул зубами. – Как вы знаете, в России есть только одно высшее десантное училище. Находится оно в Рязани. Просто дождитесь июня, времени поступления, и поезжайте в этот город, на улицу Каляева – ее вам любой покажет. Именно там и находится

главная достопримечательность Рязани – воздушно-десантное училище, или, как его называют в угоду современности, институт воздушно-десантных войск имени генерала Маргелова. Знатный был генерал, именно ему ВДВ и обязаны своим появлением. Начинал службу простым лейтенантом еще во время войны с Финляндией, всеми способами старался поддерживать свое детище, даже с коллегами довольно часто ругался. Про него еще фильм сняли… – Батяня поглядел на детей, надеясь, что они смотрели данный фильм, и понял, что этого не было. – Ладно, отвлекся я немного от темы. Ну так вот. В начале каждого лета в это училище приезжает столько парней, желающих туда поступить, что железная ограда только жалобно покряхтывает и поскрипывает под их тяжестью. Они жадно пожирают пламенными взглядами все, что находится по ту ее сторону. Изящная, хрупкая, как этажерка-переросток, парашютная вышка. Именно на ней курсанты отрабатывают прыжки. Грузный, приземистый, бокастый тренажер, сделанный из транспортного «Ил-76», похожий на кита, случайно выбросившегося на берег. Приглушенные крики, доносящиеся из спортзала, святого места для каждого десантника. Взрыкивание дизелей БМД, то есть боевой машины десанта, солярный запах выхлопа – все мгновенно вызывает сладостную, волнующую дрожь. Появление любого курсанта инициирует смесь отчаянной зависти и почтительного благоговения к касте посвященных. Будь это красавец в наглаженной парадной форме, выходящий в увольнение, или замордованный тип из наряда по кухне в грязнющем комбезе, волокущий бак с помоями…

Батяня осекся. Не следовало рассказывать про наряды вне очереди и отношения между курсами. Школьники как-то сразу встрепенулись, словно ужасы какие услышали, да и учительница кашлянула, намекая майору на то, что столь юным слушателям лучше не открывать всей правды.

Батяня встряхнулся и продолжил:

– Обычно конкурс в это необыкновенное училище составляет до двадцати пяти человек на одно место. Это вам не в гражданское учебное заведение поступать, парни. Что творится в эти дни на приемных экзаменах – отдельная песня. Скажем коротко, торжествует нормальный принцип естественного отбора: «Человек человеку – друг, товарищ и волк». Самый порядочный ответ на наивную, озвученную по школьной привычке просьбу о подсказке, короток и конкретен так же, как залп расстрельной команды: «Фиг тебе!» Куда хуже бывает, если тебе с доброжелательным, товарищеским видом подскажут совсем не то. После такой вот помощи наивный абитуриент оглашает безутешными рыданиями коридор, ведущий к дверям приемной комиссии, а потом идет забирать документы, проклиная подлое коварство.

Учительница кашлянула еще сильнее. Детишки и вовсе рты распахнули.

Батяня собрался с мыслями и велел себе впредь не касаться подобных тем. Он решил немного разбавить рассказанное. Детям действительно не стоит знать всей правды.

– Но вот экзамены и мандатная комиссия позади. Невероятное свершилось! Поступил! Пацаны, пьяные от телячьего восторга, летят на почту отбивать мужественные, хвастливые телеграммы и не догадываются, что это вот и есть самые счастливые мгновения в их жизни. Конечно, потом они испытают еще много хорошего, но даже самые радостные минуты уже будут охлаждаться отрезвляющей струйкой опыта и пониманием того, что счастья без довесочков не бывает. А сейчас – вот оно, без конца и края. Дальше в жизни будет только хорошее, ибо самое трудное позади.

Наверное, смелость – это отсутствие опыта. Или незнание, как вам удобнее.

Проза начинается быстро, уже на следующий день. Переодевание в форму, самую настоящую! Даже кисловатый запах дезинфекции, пропитавший ее насквозь, кажется парням таинственным, волнующим. Он ведь тоже настоящий, из мужского, взрослого мира. Увесистые яловые сапоги, надетые впервые в жизни, делают тебя в собственных глазах почти ветераном. Новенькая тельняшка принимается из рук сонного прапорщика с благоговением, словно плащ мушкетера из рук капитана де Тревиля. Впору преклонить колено, как при посвящении в рыцарский сан.