Песчаный город
Шрифт:
Через двое суток после отъезда из Аин-Феца, Бен-Абда, все еще ехавший впереди каравана, вдруг остановил свою лошадь. Все последовали его примеру. Эль-Темин быстро подъехал к нему, и он показал ему на песке свежие следы лошадей и верблюдов.
— Это, верно, караван идет, — сказал эль-Темин, — и опередил нас на несколько дней.
— Нет, — ответил мавр, который сошел с лошади и рассматривал следы, видневшиеся на песке. — Эти следы слишком легки; верблюды, оставившие их, не были навьючены.
— Что же ты думаешь?
— Я
— Сколько их было?
Мавр рассмотрел внимательно следы и ответил, не колеблясь:
— Эмир, их не больше восьми.
— Ты думаешь, что мы можем встретить их у оазиса Уфрама?
— Это возможно.
— Они едут по той самой дороге, которая ведет туда?
— Нам стоит только ехать по этим следам, и мы доедем туда.
— Хорошо, будем продолжать наш путь. Вернувшись на свое место, эль-Темин позвал Кунье.
— Вели переменить заряды у карабинов твоих людей, — сказал он, — может быть, скоро им придется стрелять.
ГЛАВА IV. Разбойники. — Приезд в Тимбукту
Мавры не ошиблись. На четвертый день после отъезда из Аин-Феца, путешественники прибыли в оазис Уфрам, который нашли в целости: действия урагана не коснулись этого оазиса, и зеленый островок со своими тремя колоннами, — настоящими источниками, поддерживающими растительность на пространстве квадратной полумили, — со своими фиговыми и финиковыми деревьями, представлял поразительный контраст с окружавшей его унылой равниной.
Оазис был пуст, но легко было заметить, что накануне тут останавливались путники; тут даже приготовляли пищу: это показывала зола, которую ветер еще не успел разметать.
Путешественники остановились здесь только на несколько часов.
— Туареги едут скорее нас, — сказал эль-Темин, — теперь они опередили нас больше, чем три дня тому назад.
— Может быть это просто гонцы тиббу везут письма в Тимбукту? — сказал Бен-Шауиа.
— Невероятно, чтобы мы их догнали, — прибавил
Бен-Абда, — с тех пор, как мы путешествуем ночью, мы подвигаемся почти вдвое скорее, и несмотря на это, мы к ним не приблизились.
— Сколько от Уфрама до Песчаного Города?
— Пять дней обыкновенной езды; но продолжая останавливаться только на несколько часов самых жарких в сутки, мы прибудем ночью на третий день.
Мавр, предводительствовавший караваном, только произнес эти слова, как вдруг остановил своего верблюда: его орлиный взгляд приметил вдали что-то необычайное.
— Еще что? — спросил начальник, который после замеченных следов ехал почти постоянно впереди каравана.
— Я подозреваю, что туареги спрятались за этими песчаными буграми.
— Почему ты так думаешь?
— Сейчас блеснуло на солнце копье, а сахарские разбойники употребляют именно это оружие; они бросаются на караван
— Ты меня уверял, что их не бывает на этой дороге?
— Да, но мы приближаемся к концу путешествия; эта часть дороги многолюднее, и мы скорее доедем до двух дорог, по которым ездят караваны из западной Нигриции.
— Во всяком случае мы приготовимся хорошенько их принять.
Эль-Темин приказал Кунье предупредить негров и при первой тревоге выставить их вперед.
Приближались к месту, указанному Бен-Абдой, и начальник уже полагал, что мавр сделался жертвой обмана, — как вдруг пятнадцать туарегов на маленьких суданских лошадях выскочили из-за бугра и устремились на путешественников копьями вперед.
Но в ту же минуту раздался крик:
— Ата! Ата!
Это Кунье собрал своих людей и повел их вперед. Прежде чем туареги, думавшие, что имеют дело с простыми купцами, опомнились от удивления, послышался новый крик:
— Тасма! (стреляй!)
Одиннадцать выстрелов из карабина раздались немедленно с механической точностью, и семь нападающих упали на песок.
Барте и доктор подъехали к эль-Темину, и все трое с револьверами в руках готовились отражать нападение. Мавры были теперь позади верблюдов.
Туареги храбры, и по прошествии первой минуты изумления, восьмеро оставшихся устремились вперед, чтобы отомстить за своих товарищей.
Но у негров Кунье были превосходные карабины, и громкий голос их начальника раздался опять:
— Ассуе! (целься!) Тасма! (стреляй!)
Второй залп убил еще пятерых; туареги, поняв, наконец, что борьба неравная, потащили с собой лошадей своих мертвых или раненых товарищей. Когда они повернули за бугор, из-за которого выехали, к ним присоединилось шесть верблюдов, на которых сидели женщины. В одно мгновение шайка, значительно уменьшенная, исчезла по направлению к югу за буграми.
Когда караван прибыл на место, где пали туареги, эль-Темин и доктор, из чувства человеколюбия, хотели посмотреть, нет ли раненых, которым можно помочь.
— Эмир! Оставьте этих собак, — сказал эль-Темину Бен-Абда, — не успеем мы и повернуться, как те, которые убежали, явятся поднять тела своих товарищей.
— В самом деле, — сказал Барте, — всякий правоверный должен быть похоронен ногами к Мекке, и тот, кто забудет оказать этот последний долг своему брату, будет также лишен священного погребения.
Доктор рассмотрел всех туарегов и сказал эль-Темину:
— Какие ужасные раны! Ни один не прожил и двух секунд после выстрела; они все были убиты в голову и грудь разрывными пулями.