Песчинка на ладони
Шрифт:
Так странно… В аэропорту ее встречал отец, загорелый, худой, смеющийся. Лика взглянула на него и поняла: она больше не обижается и не злится. Да и вообще в тот момент ее больше интересовал Прохор. Позвонит ли, напишет? Она
Спросила. Он обещал дома показать снимки.
– Здорово, – сказала она, – а мы кино снимали…
– Молодцы, – отозвался папа, – тоже как-нибудь посмотрю, если ты не возражаешь.
Нет, она не возражала. Пожалуйста, если интересно.
Дома встретились с мамой, все было более или менее благополучно. Мама тоже хорошо выглядела и казалась спокойной. Они расцеловались. И хотя Лика чувствовала некоторое отчуждение, все же она поняла, что простила родителей.
Правда, фильм они не досмотрели, но Лика не обиделась – слишком долгий. Такое кино интересно смотреть тем, кто в нем снимался.
Зато Лика готова была смотреть его до бесконечности.
А потом лето кончилось.
Было первое сентября, встреча с классом, изменившиеся за лето ребята и девчонки. Расспросы, восторги,
А может, все дело в том, что она влюбилась? Но об этом лучше не думать, не думать, не думать!
Она почти бежала по осеннему городу, казалось, взмахнет руками и взлетит.
Маринка позвонила.
Они ждут ее.
Прохор ждет.
Только бы не опоздать!
Только бы дождались!
Лика увидела их издали. Они сидели в летнем кафе, под тентом. Еще не ушло летнее тепло, и столики не убрали…
Она сбавила шаг, вскинула голову. Вот он, Прохор, справа от Маринки. Еще не видит Лику.
Вот поворачивает голову. Они встречаются взглядами. Лика замирает. Она слышит стук собственного сердца.
Прохор поднимается и идет ей навстречу. Маринка радостно смеется и машет руками. Но Лика не видит ее. Она не видит никого и ничего, кроме идущего навстречу парня, да и его почти не видит, потому что солнце светит ей прямо в глаза, она жмурится, смеется. А Прохор расставляет руки и зовет:
– Лика!
И тогда она бросается к нему, повисает на шее и говорит:
– Я соскучилась…