Песчинка в небе
Шрифт:
– Я иду в больницу, – сказал он.
– Больницу? Какую больницу?
– Ту, в которой я был в Чике.
– Вы имеете в виду институт. Не так ли? Тот, в который я отвел вас тогда из магазина.
Беспокойство и растущая напряженность.
– К доктору Шекту, – сказал Шварц. – Вы его знаете?
– Я о нем слышал. Большой человек. Вы больны?
– Нет, но я должен время от времени навещать его. Звучит ли это убедительно?
– Пешком? – проговорил Наттер. – Разве он не присылает за вами машину? – По-видимому, его слова прозвучали
Шварц промолчал. Наступила натянутая тишина.
Однако Наттер был общителен.
– Слушайте, скоро будет стоп-пункт. Я закажу такси из города. Оно встретит нас на дороге.
– Стоп-пункт?
– Конечно. Они разбросаны вдоль всего шоссе. Видите, вот и он.
Он шагнул в сторону от Шварца, и тот вдруг понял, что кричит:
– Стойте! Ни с места!
Наттер остановился. Когда он повернулся, на его лице не было прежней любезности.
– Что с вами?
Шварц почувствовал, что его знания языка едва хватает для той скорости, с которой у него вырвались слова.
– Я устал от этого притворства. Я знаю вас и знаю, что вы собираетесь делать. Вы хотите сообщить кому-то, что я иду к доктору Шекту. Они будут ждать меня в городе и пришлют за мной машину. А если я попытаюсь убежать, вы меня убьете.
На лице Наттера появились морщины.
– Ты чертовски прав насчет последнего, – пробормотал он. Это не было предназначено для ушей Шварца и не достигло их, но слова мягко появились на самом краю мысленного сигнала.
Вслух он сказал:
– Господи, вы меня удивляете. – В то же время его рука двигалась по направлению к бедру.
И Шварц утратил контроль над собой. В диком бешенстве он замахал руками.
– Оставьте меня в покое, слышите, вы! Что я вам сделал? Убирайтесь!
Его голос перешел в хриплый крик, лоб напрягся от ненависти и страха перед существом, стоящим перед ним, ум которого источал такую враждебность. Его собственные эмоции сконцентрировались в давлении на мысленный контакт, пытаясь избежать его навязчивости, освободиться от него…
И все исчезло. Исчезло неожиданно и сразу. На мгновение он почувствовал невыносимую боль, не в себе, а в противнике, и потом – пустота. Мысленного контакта больше не было.
Наттер медленно осел на землю и повалился лицом вниз.
Шварц нагнулся над ним. Наттер был маленьким человеком, и повернуть его не составляло особого труда. На его лице застыло выражение непередаваемого страдания. Шварц приложил руку к его груди. Сердце не билось.
Он выпрямился, чувствуя наполнявший его ужас перед самим собой.
Он убил человека!
Затем пришло изумление.
Не дотронувшись до него! Он убил этого человека одной ненавистью, ударяя каким-то образом по мысленному контакту.
Какими силами он обладал еще?
Шварц быстро принял решение. Обыскав карманы Наттера, он нашел деньги. Отлично! Это ему пригодится. Покончив с этим, он оттащил труп в поле, где его скрыла высокая трава.
Он шел еще два часа. Другие мысленные
Чика для Шварца была всего лишь деревней, и по сравнению с Чикаго, каким он его помнил, численность населения была абсолютно ничтожной. И все же в первое время мысленных контактов было невыносимо много. Они изумляли и смущали его.
Так много! Одни неопределенные и рассеянные, другие ясные и отчетливые. Его миновали люди, ум которых, казалось, обладал взрывной интенсивностью, и другие, мысли которых не содержали ничего, кроме ленивого пережевывания только что съеденного завтрака.
Сначала Шварц воспринимал каждый контакт как персональное обращение, однако менее чем за час научился не обращать на это внимания.
Теперь он слышал слова, даже когда их не произносили вслух. Это было нечто новое, и он почувствовал, что прислушивается к ним. Это были тихие, возникающие непонятно откуда словосочетания, как далекий, далекий шорох ветра… А с ними появились живые, трепещущие эмоции, и другие тонкие, неуловимые ощущения, которые невозможно было описать – так, что весь мир был лишь панорамой кипящей жизни внутри него.
Проходя мимо зданий, он почувствовал, что может проникнуть внутрь их, просто направляя туда свое сознание, как вещь, которую он держит на привязи и которая способна проникать сквозь невидимые для глаза отверстия.
Он остановился перед большим зданием с белокаменным фасадом и задумался. Они (кем бы они ни были) искали его. Он убил преследователя, но должны были быть другие, те, с которыми он хотел связаться. Лучшим выходом для него было бы скрыться на несколько дней, но как это сделать?.. Может быть, работа?..
Он мысленно проник в стоящий перед ним дом. Где-то в его глубине он почувствовал мысленный контакт, который мог означать работу для него. Здесь нужны были текстильные рабочие, а он когда-то был портным.
Шварц вошел внутрь, однако никто не обращал на него внимания. Он тронул чье-то плечо.
– Извините, где я могу узнать насчет работы?
– В эту дверь! – Донесшийся до него мысленный контакт был полон раздражения и подозрительности.
За узкой дверью худой мужчина с острым подбородком быстро задал ему несколько вопросов и указал на классификационную машину, на которой нужно было набрать ответы.
С одинаковой неуверенностью Шварц отвечал правду и неправду.
Наконец мужчина с явной незаинтересованностью обратился к нему. Вопросы следовали один за другим: Возраст?.. Пятьдесят два? Хм. Состояние здоровья?.. Квалификация?.. Работали с текстилем? С каким сортом… Термопластик?.. Эластомерик?.. У кого работали последний раз?.. Его имя… Вы не из Чики?.. Где ваши документы?.. Вы должны были взять их с собой, раз собирались устраиваться на работу… Ваш регистрационный номер?..
Такого поворота дел Шварц не предвидел. И мысленный контакт сидящего перед ним человека начал меняться, становясь подозрительным и осторожным.