Песцы
Шрифт:
Яльмар поднял собак и, тяжело наваливаясь на лыжи, пошел вдоль обрыва.
Кнут сердито поглядел ему в след и через несколько минут тоже пошел вдоль обрыва. В другую сторону.
Две темные фигуры медленно расходились в сумерках полярного утра, сопровождаемые упряжками багажных собак.
Снег отрывисто повизгивал под лыжами и монотонно пели полозья саней.
Яльмар добродушно бурчал себе под нос в такт поскрипыванию своих лыж.
Кнут непрерывно ругался и нетерпеливо погонял собак.
Прежде чем охотники
Звонкая тишина, на мгновение разрезанная визгом полозьев и хрустом снега под лыжами, тотчас смыкалась за спинами охотников.
Для Яльмара сзади, за звонкой морозной мутью были две зимы. Впереди песцы, кроны, виски и девочки Хильмы.
Для Кнута сзади, за пением полозьев, ставшим таким же точным мерилом температуры как спиртовой термометр, были двенадцать зим. Впереди песцы, кроны и только кроны. Кнут уже точно не знал, что есть еще дальше вперед за этими кронами. Вероятно только не тринадцатая зима.
Самоед Максим встал с пола, где спал. Ему нечего было одеваться, так как спал он в малице, в меховых штанах и пимах с поддетыми под них собачьими липтами. Осторожно ступая, чтобы не задавить кого-нибудь из лежавшей в ряд семьи, вышел на улицу. Прищурился в серую темь. Потянул носом воздух. Удовлетворенно крякнул: мороз был невелик. Как раз такой, чтобы легко бежали собаки и санки не проваливались в наст.
Когда вернулся в избу, Марья уже грела большой котел с чаем. Сосед Филипка сидел у печки и раскуривал туго набитую махоркой трубку.
Максим присел и молча, прикурил от лучины.
Филипп, молодой и курносый парень, почесал под малицей живот. Его глаза смыкались еще неотлетевшим сном. Нехотя спросил:
— Пойдем?
— Надо итти, — уверенно ответил Максим.
Чай пили усердно, молча. Звонко перемалывали зубами куски сахара, вперемежку с белыми сухарями. Кончив чаевать, повернули чашки вверх дном и снова закурили.
Утопая в облаках дыма Максим удовлетворенно чмыхал носом, распустившим от чайного тепла и дыма свою хлябь.
Вместе с Филипкой собрали немудрую кладь на санки. Марья скликала и запрягла собак.
Закинув за спину ремингтоны, самоеды спустились к морю. Один пошел впереди упряжки, другой сзади. Скоро их качающиеся фигуры слились с серой мутью полярного утра.
Марья хлопнула дверью и полезла под кучу облезлых нерпичьих и оленьих шкур, служивших и постелью и одеялом.
Максим уверенно шагал впереди. Он пересек губу и свернул в пролив. Там, по бухточкам и разлогам, где летом копошились под кучами измельченного шифера пестрые тельца леммингов, были расставлены песцовые капканы.
Лед в проливе был бугристый, изрытый трещинами и перегороженный
Максим внимательно поглядел на спутника:
— Ты, Филипп, больной человек. Тебе надо оставаться дома. Не нужно ходить на пролив больному человеку.
Но Филипп виновато улыбнулся и помотал головой:
— Это ничего. Я уже не больной. Немного посидим,, и я снова пойду дальше, как всегда.
— Лучше вернись в становище.
— Нет, я пойду с тобой. Ты не можешь итти один.
Отдохнув немного, пошли снова и шли до вечера. Филипп опять едва двигался к тому времени, когда Максим раскинул одеяло и перевернул сани в изголовьи.
Напившись чаю с маслом они легли спать между собаками.
Наутро Максим встал первым и согрел чай. Только тогда разбудил Филипку.
Пили чай молча и старательно, пока не осушили весь котелок.
Пока люди пили чай, собаки терзали брошенных им замороженных турпанов. По полтурпана на пса.
Когда все насытились, самоеды разошлись в разные стороны, чтобы осмотреть капканы. За Максимом пошла собачья упряжка, так как Филипка был слаб и не мог бы перетащить саней через препятствия.
Уходя Филипка сказал:
— Будет ростепель.
Максим потянул носом воздух, внимательно оглядел горизонт и темное небо.
— Да, будет ростепель и снег будет.
— Да, пожалуй, и снег будет — сказал Филипка, — нам нужно вернуться домой до снега.
— Будем итти быстро. Ты по тому берегу я по этому. К вечеру мы сойдемся у Гусиного мыса и завтра вернемся домой.
— Хорошо, будем итти быстро, — покорно ответил Филипка.
Максим поднялся на правый берег пролива. Филипп пошел наискось через пролив, чтобы выбраться на его левый берег. Скоро они потеряли друг друга из виду. Неверные очертания их фигур слились тенями от бугров и торосов. Качающиеся пятна людей расплылись в безграничной серости неба, ничем не отделенной от серого тусклого снега.
Только скрип под ногами отличал людей от окружающего пространства. Да за Максимом скрипели но твердому насту тонкие полозья саней.
Бойко идя впереди собак, Максим думал о том сколько песцов он может вынуть сегодня из капканов. Песцы были ему нужны. Очень нужны. Агент госторга сказал, что без полной нормы песцов артель не добьется моторного катера и ремингтонов для новых артели. Катер нужен. Ремингтоны тоже нужны.
Максима занимал еще вопрос, каких песцов ему удастся сегодня снять. Нужно, чтобы песцы были первого сорта. Экспортные. Это очень нужно. Так же как катер и ремингтоны.