Песец подкрался незамеченным
Шрифт:
Найдя возле перевернутого столика несколько пластиковых стаканчиков, Ланцет придирчиво отобрал среди них чистый (чистоплюй, кого это уже волнует) и налил в него молоко. Потом извлек из кармана аккуратно сложенный пакетик и высыпал из него в стакан белый, слегка переливающийся на свету порошок. Аккуратно перемешал получившийся коктейль найденной тут же ложечкой и направился к Гольденвейзеру.
– Это, - прокомментировал он с видом лектора, - то, что вы так любите. В смысле, бриллиант. Цените, специально ради встречи с вами я взял не алмазы, а ограненные бриллианты, которые вы так хотели видеть в качестве выкупа. Алмазы для нас стоят немного, а вот правильно ограненный камень - удовольствие не из дешевых. Но что поделать, уговор дороже денег,
Вот так, с шутками и прибаутками, Ланцет влил в глотку Гольденвейзера адскую смесь и заставил проглотить. Потом отошел и, склонив голову на бок, с удовольствием понаблюдал за делом рук своих.
– Подыхать будет долго и мучительно. Как, командир, заняться вторым?
– Погоди, Паш, пока не стоит. У меня к нему есть пара вопросов.
Ланцет согласно кивнул - знал, что свое он все равно не упустит. Ведь для него его нынешняя работа была не только профессией, но и любимым делом и боль он, в отличие от многих других садистов, умел причинять интересно и "с огоньком". За что его Ковалев, надо сказать, и ценил - Ланцет наглядно показывал, что достижения сверхцивилизации могут сделать из заурядного, в общем-то, стоматолога. И результатов он, как правило, добивался. С чужаками, конечно, часто отнюдь не с первого раза, а вот с людьми - почти всегда. Ну да ничего удивительного, люди для него были материалом хорошо изученным, можно сказать, привычным.
Ковалев внимательно посмотрел на бородатого. Тот, казалось, совершенно не боялся, и даже вид корчащегося от невыносимой боли подельника (чтобы не орал и не портил своими неэстетичными воплями всю картину, Ланцет запихал ему кляп обратно в рот), похоже, впечатления на него не произвел. То ли абсолютно бесстрашный человек, то ли просто настолько привык, что с авторитетами его уровня ничего не может случиться в принципе, что даже все произошедшее его в этом не разубедило. Верит, что его положение от смерти и от пыток его спасет... Зря, зря, требовалось развеять это опасное заблуждение. Насчет смерти, конечно, видно будет, Ковалев еще сам не решил, что с ним делать дальше, а вот насчет всего остального точно зря. Ну не привык адмирал спускать оскорбления и, тем более, наезды. Но все же начал он со слов - время для Ланцета пока не пришло, надежда на здравомыслие пленного еще оставалась.
– Итак, вы готовы отвечать на вопросы? Нет? Ну, это вы зря. Тогда к делу. Павел Аркадьевич, приступайте.
Ланцет улыбнулся и с готовностью шагнул вперед. Уж он то знал правдивость старой истины, заключенной в пословице хирургов: "хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается".
Глава 8
Нет, все-таки профессионал - он в любом деле профессионал. Буквально за две минуты Ланцет довел бородатого до состояния истерики, когда он был готов отвечать на любые вопросы. И ничего в этом особенного не было - просто человек, который привык, что подчиняются ему беспрекословно, а любое желание исполняется по команде "бегом", вдруг обнаружил, что никого, кто бросился бы на помощь, рядом нет, и мир его, спокойный и привычный, дал трещину. А потом пришла боль, и мир рассыпался окончательно. Цыганский барон никогда не подозревал, что человеку может быть ТАК больно. И при этом не упало ни капли крови, на теле не добавилось ни одного синяка! Нет, это вам не какие-то костоломы из тюремных дознавателей - это работа профи, выращенного державой. Державой, которая даже явно ненормальному найдет свое место и использует его с максимальной эффективностью. И пускай от державы остался лишь осколок, наконечник рассыпавшегося от старости копья, все равно
Кстати, что интересно, психом Ланцет не был. Все психические заболевания лечились в империи, что называется, на раз, так что склонность к садизму у него, после долгих раздумий, решили подавить - Шерр сказал, что иначе в будущем это может аукнуться. Но задумки-то, задумки-то остались. И фантазия осталась, и навыки. Поэтому Ланцет и был великолепным палачом, поэтому Ковалев и радовался, что земляк оказался дома. Адмиралу ведь не столь важен был Ланцет, как боевая единица, сколь именно как палач. Никто не должен был осмелиться в дальнейшем покуситься на Ковалева, его семью или кого-либо из его людей. Урок должен был быть страшным, а что может быть страшнее, чем попасть в руки Ланцета? Ковалев на этот вопрос ответить затруднялся.
Пока Ланцет "разогревал" цыгана, Ковалев вытащил из кармана блокнот, карандаш и начал набрасывать вопросы, которые хотел задать - так, чтобы не забыть ничего. Большинство его товарищей предпочитали электронные записные книжки или диктофоны, но Ковалев по привычке пользовался бумагой. Привычка сформировалась, когда он не был ни адмиралом, ни даже обычным инженером-буровиком. Привычка сформировалась чуть раньше, когда был он подающим надежды молодым ученым, с голодухи в лихие девяностые распростившимся с научной карьерой ради куска хлеба.
Правда, помимо привычки, у бумаги был и один здоровенный плюс - как ни крути, а старый добрый продукт переработки целлюлозы надежнее электронных документов, да и для считывания его приборы не нужны - глаз вполне достаточно. Ну а писать карандашом Ковалев привык, когда студентом ходил с геологами на Урал. Все-таки карандаш пишет в любых условиях и практически на любой поверхности, от влаги не расплывается, словом, удобная и надежная штука. Вот и остался верен адмирал старой привычке, всегда держа в кармане пару карандашей и блокнот.
Надо сказать, то, что творил Ланцет, выглядело крайне неаппетитно. Ковалев предпочел бы, конечно, находиться сейчас в другом месте, но считал своим долгом присутствовать и хоть вполглаза наблюдать за происходящим. Во-первых, по его мнению, звание адмирала имело определенные неприятные стороны, и уклоняться от них было, по мнению Ковалева, нечестным. Как говорится, пользуешься привилегиями - будь любезен и проблемы воспринимать по полной. А во-вторых, надо было посмотреть, что делает Ланцет, и запомнить - вдруг пригодится? Жизнь - она ведь штука сложная. Никогда не знаешь, что случится завтра, где ты будешь и с кем придется иметь дело. Ланцет, конечно, специалист хороший, но его под рукой может и не оказаться. И что тогда? Нет уж, лучше быть готовым ко всему, а значит, уметь воспринимать новые знания, как бы неэстетично они не выглядели.
– Командир, готово, - Ланцет отошел на шаг, полюбовался на дело рук своих и приглашающим жестом предложил адмиралу задавать вопросы. Ковалев приблизился, посмотрел на передернувшееся в страхе лицо цыгана и довольно улыбнулся. Нет, что ни говори, а результат работы профессионала всегда приятно видеть. И ведь, главное, никаких профессиональных костылей вроде химии Ланцету не потребовалось. Так оно, кстати, по мнению Ковалева, было намного лучше - в любом случае, воспитательное действие намного превосходит любой другой метод. Грамотно примененное насилие, как следует из человеческой истории, успешно разрешило намного больше конфликтов, чем ум и логика вместе взятые.
– Вопрос первый. Откуда у вас столько оружия? Его у вас обычно немного, а здесь на стрелковую роту хватит и еще на танковый взвод останется. Не слыхал я, чтоб цыгане с кем-то воевали. Итак?
– Это была партия под заказ. Купили на Кавказе, там с этим просто, привезли сюда. У нас хорошие связи. Привезли, отдать только не успели.
– И хорошо заплатили?
– с улыбкой поинтересовался Ковалев.
– Очень.
– Ну и замечательно. Кто заказчик?
– Это очень серьезные люди. Вам лучше...