Пешка в большой игре
Шрифт:
Раз бывшие братские республики суверенитета хотят, значит, обязательно за атомные бомбы да ракеты схватятся, потому что ни на чем другом политического веса и международного авторитета сделать не сумеют. И пусть сейчас клянутся, что атомное оружие им ни к чему, обещания в политике выполняют еще реже, чем в обычной жизни. Просто пока у них еще реальной власти маловато: наши войска, наши командиры, наше обеспечение. Но скоро все изменится, приберут к рукам армию... Значит, надо действовать...
Группа, в которую входил Васильев, приземлялась на вертолете
Теперь, когда прогнозы аналитиков подтвердились, Васильев не мог без усмешки слушать рассуждения новоявленных президентов о судьбе расположенного на их суверенной территории «ядерного оружия».
Так же усмехался и Якимов после августа девяносто первого, когда защитники никем не атакованного «Белого дома» рассказывали о мерах, принятых для противостояния штурму.
– Кого бы они остановили? «Альфу»? – Уголок рта, подергиваясь, обнажал стальную коронку. – Зажигательными бутылками? С мокрыми повязками против газов? Ну-ну... Он выразительно крутил головой.
Судьба Якимова была похожа на васильевскую. Отряд боевых пловцов, потом «Альфа», когда начались бесконечные, разрушающие Комитет реформы, в первую очередь развалили его силовые структуры и капитаны попали в одну бригаду службы наружного наблюдения одиннадцатого отдела Второго главного управления (контрразведки) КГБ СССР.
Одиннадцатый отдел занимался оперативным прикрытием и контрразведывательным обеспечением наиболее важных технических проектов, осуществляемых в СССР.
Начальник отдела генерал-майор Верлинов получил Героя соцтруда в группе конструкторов и разработчиков космического челнока «Буран», и на самом верху знали, что его заслуга в этом проекте неизмеримо выше, чем у главного конструктора, да и всего авторского коллектива в целом.
Он же сыграл основную роль в так и не утвержденном Политбюро проекте высадки советского космонавта на Луну.
По его инициативе разрабатывался и совершенно секретный проект тектонического оружия под кодовым названием «Сдвиг».
Отдел Верлинова уже давно оброс лабораториями, институтами и полигонами, по статусу он фактически являлся отдельным управлением. Верлинов был хорошо известен Андропову и Брежневу, потом Горбачеву, он непосредственно, в обход председателя КГБ СССР, выходил на своих кураторов в ЦК и Совмине, имел прямое финансирование. Став генсеком, Андропов узаконил фактическую самостоятельность одиннадцатого отдела. Понятно, что председателю КГБ это не нравилось, но в последние годы они сменялись очень часто, и среди них не было настолько авторитетной фигуры, которая смогла бы изменить положение.
К тому же могущественное ведомство подвергалось весьма болезненным ударам, связанным с распадом СССР и желанием новой, называющей себя демократической
Монолит КГБ СССР начал трескаться и трансформироваться: КГБ России, Агентство федеральной безопасности, словно гальванизированный монстр тридцатых годов – Министерство безопасности и внутренних дел, – заведомо несоединимое образование развалилось, и появилось Министерство безопасности России, но не успели обновить вывески, как оно превратилось в Федеральную службу контрразведки... За всю историю отечественных спецслужб вывески менялись пять раз: ВЧК
– ОГПУ – НКВД – МГБ – КГБ, – причем на внутренней структуре это практически не отражалось.
Теперь за три года пятикратно поменялись не только названия, но устройство ведомства: огромными кусками отвалились Служба внешней разведки, Федеральное агентство правительственной связи. Главное управление охраны, отпали ударные спецподразделения «Альфа», «Вымпел», «Гром», рассыпались система сопровождения СРПБ и отряд боевых пловцов.
В водовороте перемен закрутились тысячи сотрудников, теряющих привычную работу, ощущение элитарности, хорошую зарплату и уверенность в завтрашнем дне.
Одиннадцатого отдела катаклизмы системы не коснулись. Свой комплекс административных зданий, свои полигоны и институты, свои спецобъекты. Госбанк, как и было заведено десятилетиями, осуществлял финансирование особо ответственного счета, правительство выделяло требуемые ресурсы по соответствующей графе подлежащих первоочередному удовлетворению заявок.
Верлинов не счел нужным менять бланки удостоверений, его сотрудники по-прежнему предъявляли красные книжечки с надписью «КГБ СССР», и, что самое интересное, ни у кого это не вызывало недоумения или расспросов.
Поскольку кураторы из ЦК КПСС и Совмина СССР канули в Лету, одиннадцатый отдел существовал самостоятельно, никому не подчиняясь. Кадровики тщательно подбирали новых сотрудников, обращая особое внимание на тех, кто хорошо зарекомендовал себя, служа Системе, и безвинно стал жертвой новейших реформации.
Так капитаны Якимов и Васильев оказались в одной машине службы в/ч одиннадцатого отдела.
Наружное наблюдение – это долгие часы ожидания, которые, когда позволяет обстановка, заполняются разговорами – от обычного трепа и анекдотов до серьезных, если, конечно, напарники друг другу доверяют.
Биографии Якимова и Васильева практически совпадали, они быстро сдружились и говорили откровенно.
– Нет, не так все идет, не так, – начинал Якимов, обводя взглядом бесконечные вереницы коммерческих ларьков. – На спекуляции всяким говном миллионы делают, снизу доверху взяточничество, простому человеку выбор простой: или нищенство, или иди в преступность. Вот они и выбирают... А те рекламы дают – чем кошек да попугаев кормить. Героев сегодняшних показывают – банкира, коммерсанта да как пацаны с них пример берут. О космонавтах и пограничниках уже разговора нет, из нас вообще уродов сделали, про покаяние твердят. Вот тебе есть в чем каяться?