Пешки Сдвига
Шрифт:
– Ты, вон того, у которого пол-лица кляксы на сувениры растащили, знаешь?
– Лихо невежливо перебила назревающее словоизлияние, и незаметно ткнула пальцем в сторону Хлыста.
– Правильно, головой вертеть не надо, некрасиво... Так что, владеешь информацией?
– Это Мёртвый.
– С готовностью сообщил Михеич, наклонившись к Лиху поближе, почти касаясь её уха губами.
– Страшный человек.
– Я это уже поняла.
– Лихо чуть убрала голову, чтобы пухлоухий сластолюбец не обслюнявил ей ушную раковину.
– Ты его хорошо знаешь?
– Ну, как...
– Замялся
– То часто заходит, то пропадает на какое-то время. Лично я, с ним не знаком. Он толком, ни с кем не корешится. Да и правильно. При его-то роде занятий...
Лихо потёрла большой палец об указательный, и быстро чиркнула большим пальцем, слева направо, по горлу. Посмотрела на Михеича. Тот опустил веки, подтверждая её догадку.
– Что, совсем нет никого, кто с ним по душам гутарил?
– Блондинка сделала над собой усилие, и заискивающе улыбнулась своему визави.
– Есть же кто-то, по глазам вижу. Ублажи слабую женщину, сориентируй пальчиком. Или там - глазками покажи...
Распорядитель шалмана, в некоторой степени разомлевший от нежной улыбки блондинки, отвернул голову, поискав кого-то взглядом, и повернулся обратно.
– В углу, слева. Старый хрыч с кривым носом, и - двумя пустыми кружками.
Лихо положила на стол ещё одну обойму.
– Через минуту, эти две кружки должны быть полными. Бегом, сладкий мой. Не разочаровывай даму, бывает опасно для здоровья...
Обойма испарилась со стола, и Михеич исчез в плотном табачном облаке, самым магическим образом. Видимо, деловая жилка в нём, забивала все остальные тяги и устремления. В том числе, и тягу к прекрасному полу.
– Ешь, не торопись...
– Сказала Лихо, и Шатун усердно замолотил челюстями, начиная пережёвывать первый кусок мяса.
– Я пойду, потолкую со старожилом...
Она встала, и направилась к указанному Михеичем столику, за которым обретался гомо сапиенс, с физиономией бывалого флибустьера, на старости лет завязавшего с рискованным ремеслом. И, в данный момент с глубочайшим прискорбием - пришедшего к выводу: что последний золотой дублон - является фальшивым. Вследствие чего - непригодным для обмена на благородный напиток.
– Скучаем, уважаемый?
– Лихо гибко присела на свободный стул, тоже оказавшийся колченогим.
– Позвольте скрасить ваше одиночество? Чисто визуально.
– В обмен на что?
– "Бывший флибустьер" посмотрел на неё немного задорным, и пьяненьким взглядом, но не утратившим цепкости и настороженности.
– Имейте в виду, что все военные тайны, я продал ещё позавчера: гнусавому типу, в чёрном макинтоше, и страдающему косоглазием. Так что, если вы по этому делу...
– Если небольшое, но более-менее въедливое освещение вон той личности - это из разряда военных тайн...
– Лихо лёгким кивком определила объект своего интереса.
– То хотелось бы попросить, сделать исключение.
Михеич притащил две кружки, полные пенного напитка, и поставил их на стол, как будто это были сосуды с эликсиром вечной молодости. Заверив, что если дама пожелает ещё чего-либо, то он всегда, везде, и как только - так сразу. Лихо благосклонно
– Ну, так как?
– Блондинка посмотрела туда, где дискуссия четвёрки никак не шла на спад. На Лихо уже никто не обращал внимания, тем более, что её полностью закрывал широкой спиной, какой-то верзила, сидящий за следующим столиком.
Новый знакомец Лиха, посмотрел на неё, потом на кружки. Подцепил одну из них, и сделал большой глоток. Крякнул, и отхлебнул ешё. Поставил кружку на стол.
– Что вы знаете о Мёртвом?
– Блондинка смотрела на него, не отводя взгляда.
– Какие он носит подштанники - мне глубоко начхать. А вот - как давно вы его знаете, и как он здесь появился... Почему у него такое лицо. И почему, он - Мёртвый...
– Вы его знали?
– "Бывший флибустьер" чуть прищурил глаза, и снова сграбастал кружку.
– У вас такой... такой растрёпанный вид; в моральном смысле, конечно же. Такие лица бывают у людей, встретивших своё прошлое, которое изменилось: и совсем не тот направлении, каком бы хотелось...
– Вопросы задаю я.
– Лихо задавила ворохнувшееся внутри состояние.
– Такого словосочетания, как Никита Хлыст - от него слышать не доводилось? Поодиночке, или все вместе...
– Нет.
– Собеседник покачал головой.
– Никогда. Все четыре с половиной года, с тех пор, как я его нашёл. Хлыст, говорите? Подходит, точно...
– Где нашли?
– Да занесла меня нелёгкая в Притчино. Это верст пятьдесят с гаком отсюда. Там я его и нашёл. Еле живого. А внешность у него, что характерно, уже вот такая и была. Как будто он, сам себе, по лютому душевному расстройству: решил пластическую операцию калёным утюжком смастрячить. Да неудачно получилось, как видите... Только тогда она ещё свежая была, как будто только-только закончил. Честно говоря, не думал я - что он выкарабкается. На ладан дышал. Но, видать - ворожит ему кто-то, не самый слабосильный: девять из десяти - точно бы загнулись... А он - выбрался.
– Дальше.
– А дальше, что? Притараканил я его сюда, дня три в чувство приводил: всем, что под рукой было. Хотя было не так уж много... А он не помнит ничего. Совсем. Кто он, что он, куда, откуда, почему, зачем. Хорошо хоть, что штаны перед оправкой, снимать не разучился. Короче - мёртвая зона у него в памяти образовалась...
– Так вот оно как...
– Лихо рассеяно провела рукой по щеке.
– И, как я догадываюсь, до сих пор - кто он, что он, откуда, почему...
– Чистейшая правда.
– Собеседник блондинки завёл глаза к потолку.
– Ни имени, ни родины, ни жизненных приоритетов. Совершеннейшая пустота.
– Так вот оно как...
– Повторила Лихо.
– А почему тогда - Мёртвый?
– А тут две точки зрения имеются. Первая, это потому, что все, кого ему заказывали– долго не зажились. Ни один не уцелел. И стали мертвее мёртвого. Квалифицированно сработанные жмурики, доложу я вам, барышня. Талант у человека, как ни кривись по поводу выбранного ремесла...