Песнь кецаля
Шрифт:
– Ну, чего ты пристала к нему со своими нотациями? – вступилось сероглазое чадо. – А вдруг ему нравится такая работа? Не всем же лазить по древним храмам и гробницам! Чем профессия телохранителя хуже любой другой?
– Спасибо, – благодарно улыбнулся защитнице молодой человек. – Дело совсем не в том, нравится мне то, чем я здесь занимаюсь, или нет. Да и в золоте я не купаюсь. Хозяин платит прилично, но не больше, чем другие. А насчет того, чтобы найти другую работу…
Он отпил глоток «кока-колы» и продолжил:
– Вот вы сейчас сказали: «такой
Труди чуть не подавилась куском кактусового суфле. Выходит, ее новый кавалер все мотает на ус? Нужно держать ухо востро. Не дай бог ляпнуть чего-нибудь лишнего.
– Между тем, Васкес, как это ни странно, человек очень добрый и мягкий…
– Ни фига себе, «мягкий»! – возмутилась баронесса фон Айзенштайн. – Да он утром чуть не угробил нас с кузиной! Еще чуть-чуть, и нечего было бы отсылать в родной фатерланд для захоронения в фамильном склепе!
– Мигель блефовал, – возразил юноша. – Просто пугал вас. Если бы он действительно захотел причинить вам вред, то приказал бы заняться этим мне.
– Тебе?! – поразилась брюнетка.
– Извините, мисс МакДугал, – поклонился Хоакин в сторону англичанки, – но я бы справился с задачей намного лучше парней. И гораздо быстрее.
– Да ладно тебе! – не поверила немочка. – Тоже мне «терминатор» нашелся! Мексиканский ниндзя! А ну, покажи какой-нибудь фокус!
Юноша пожал плечами. Затем встал, сделал быстрый шаг в сторону и… исчез.
У Труди отвисла челюсть и рот не закрылся даже после того, как Хоакин столь же бесшумно возник из ниоткуда и, усевшись на место, спокойно продолжил пить свой кофе.
– Прекрасное нинзютцу, – похвалила Бетси. – Где учились?
– Здесь, в Мехико. Васкес помог. Нашел мне Учителя. Взял на себя все расходы. Знаете, это длинная история. И не очень веселая.
– Расскажи-и! – заканючила пришедшая в себя Регентруда. – Ну-у пожа-алуйста! Еще совсем не поздно, и спать нисколечко не хоче-ется!
– Правда, расскажите, – присоединилась и Элизабет, которой был весьма симпатичен этот юноша.
– Я родился в небогатой цирковой семье. Мои родители были акробатами, и я работал с ними. Веревочные лестницы, трапеции, канаты, страховочные карабины, батуты – вот та атмосфера, в которой мне довелось расти. Уже тогда я испытывал неимоверную радость от головокружительных полетов под куполом. Захватывало дух, в груди бушевала неизъяснимая радость, бешено колотилось сердце, разгоняя по жилам мощный поток адреналина. В такие минуты я чувствовал себя птицей, парящей высоко-высоко в небе…
Бетси невольно залюбовалась парнем. Его красивое мужественное лицо озарилось каким-то внутренним светом. Она живо представила себе эту картину: цирк, перекрестье канатов под куполом и трое людей в блестящих трико, проделывающих невероятные трюки над лежащей где-то далеко внизу ареной.
– Зачастил к нам в цирк один неприятный старик.
Спустя пару недель, старик, представившийся как Педро Сарасса, обратился к отцу Хоакина с предложением отдать юношу ему на обучение. Как оказалось, он и сам бывший циркач, имевший в Акапулько свой небольшой бизнес. Парень понадобился ему для прыжков со скалы в воду. Есть в Мексике такой смертельно опасный номер. Выполнить его способен не всякий. Хоакин, по мнению Сарассы, был для этого идеальной кандидатурой. Хорош собой, ловкий, спортивный.
– Он может загребать сумасшедшие деньги! – убеждал старик родителей юноши. – Куда там вашему цирку! Юные сеньориты отдадут последние деньги, что полюбоваться на его прыжок. Да и среди почтенных сеньоров найдется немало охотников посмотреть на номер вашего сына!
При этих словах он как-то пошло и двусмысленно захихикал. Мать, вспыхнув до корней волос, тут же залепила старикашке звонкую и увесистую пощечину. Тот даже зубами щелкнул.
Отец вышиб Педро на улицу и пригрозил, что если он еще раз попадется ему на глаза, то останется инвалидом.
А вскоре, выполняя, в общем-то, несложный трюк, отец сорвался с трапеции и, не сумев произвести захват, упал вниз. Хоакин на всю жизнь запомнил этот ужасный миг. Яркие огни, тревожный крик матери, долгий, как в замедленном кино, полет отца. Мимо защитной сетки. Глухой удар головы о барьер. Кровь…
Отца похоронили, а вскоре сошла в могилу и мать, угасшая от туберкулеза. Оставшись один, Хоакин продолжал выступать в цирке. Но платили ему мало. Собственного номера у него не было. Приходилось быть чем-то вроде статиста.
Тут снова объявился Педро Сарасса. Он сулил юноше груды золота, соблазнял сказками о райском городе Акапулько, где полно богатых «гринго», мечтающих расстаться с лишними деньгами. Молодой человек долго не сдавался, памятуя гнев отца и возмущение матери. Но нужда взяла свое. Хоакин очутился в Акапулько.
Этот курорт и впрямь был райским уголком. Тенистые пальмовые аллеи, роскошные отели и особняки, золотые пляжи, бассейны, масса красивых девушек в бикини. Глаза разбегаются от обилия обнаженных загорелых тел.
У Хоакина был свой особый аттракцион – ночной прыжок со скалы в воду.
Ровно в полночь он готовился к полету с высоты сто двадцать футов. Все дело состояло в том, чтобы при падении вниз угодить прямо в приливную волну. Важно было каждое мгновение. Иначе неминучая гибель. Прыгал парень в узкий залив глубиной всего десять футов. Все его дно было усеяно острыми камнями. Поэтому нужно было заранее осмотреть скалу и привязать на веревке лист белой пергаментной бумаги, чтобы различить в опасную минуту линию прибоя.