Песнь красных песков
Шрифт:
Клянусь, Мудрец, такого позора я стерпеть не могла.
– Врешь! – прорычала и дернулась в руках подоспевшего стражника. – Лживый виверн, никого я не касалась!
– Замолчи, – новый удар все-таки сбил меня с ног. Потрепанный хиджаб перепачкался пылью, боль пронзила колени, а металлический привкус крови заставил крепче сжать пальцы.
Короткий всхлип и несколько капель, оросивших песчаный слой на мостовой, – все, что я позволила себе.
– Не дочь она мне больше, – услышала я Амаля сквозь плотную завесу отчаяния. – Девка грязная. Пусть заплатит кровью за грехи и смоет
– Есть ли здесь те, кто готов вступиться за эту девушку? – громко поинтересовался капитан стражников.
Никто, ни единой души. Ни один житель Амррока не отозвался, даже дяди Карима было не видно. Оно не удивительно, ведь зачем хадже вмешиваться? Идти против законов и толпы – настоящая глупость, свойственная исключительно храбрецам из рыцарских романов, что я когда-то читала тайком под одеялом. Мужчины из книг не равны тем, которые жили в реальности. Давно пора понять, Ясмин.
Только надежда, крохотный огонек – она вспыхивала в душе, и взгляд искал доброту в бесконечной череде лиц. Ту, что на мгновение согрела сердце через тонкую кожу перчаток чужеземца.
На площадь меня вывели под улюлюканье мужчин и вздохи женщин. Несколько молодых девушек плюнули, другие тянули руки и дергали за волосы, будто желали выдрать пряди на память. Несмотря на окрики стражников, люди спешили напоследок повеселиться. Подростки вместе со взрослыми помогали собирать камни нужного размера в кучу, а Амаль с сыновьями спешили следом.
Лучше бы работали так, как готовятся к кровавым зрелищам.
– Закопаем или просто свяжем? – спросил молодой стражник у капитана. Кто-то опять дернул мой рукав, и ткань хиджаба не выдержала напора, разорвавшись у шва.
– Жалко, красивая ведь, – буркнул другой.
– Рот закрыли и несите веревки, да покрепче. Ведьму лучше держать в узде, чтобы не могла шайтанов призвать для спасения. А ты глаза отведи, Дукран. Чары колдуний велики, попадешь под них – великого султана предашь.
Я сцепила зубы и остановила язвительный ответ. Как будто не они держали на поводках гулей, не ловили песчаных драконов за городом и не колдовали всласть. Почему-то я – ведьма, а они – гордые воины султана.
Передо мной возникло лицо капитана, чей взор с жадностью прошелся по оголенной коже шеи и грязные пальцы потянулись к волосам. Только дотронуться он не успел: я плюнула и горько усмехнулась. Мне терять нечего, смерть в любом случае будет мучительной.
Очередной удар, от которого я даже не пошатнулась. Лишь голова дернулась в сторону и тихий рык вырвался после того, как волосы вновь оказались в сильной хватке.
– Чужеземцам улыбаешься, ведьма, а в меня ядом плюешь, – прошипел капитан. – Могла же умереть легко: один удар саблей, и никаких мучений.
– Да я лучше сдохну под градом вонючего дерьма, чем тебе улыбнусь, сын шайтана, – процедила я из последних сил, пока цеплялась за обрывки терпения.
Несколько минут мы прожигали друг друга обоюдной ненавистью. Внутри все кипели от обиды и несправедливости, желания отомстить каждому присутствующему здесь человеку.
– Тащите веревку, лично свяжу языкастую дрянь. И камней побольше. Забьем гадину медленно, – крикнул капитан, когда отпустил меня наконец.
Обычно преступников закапывали в глубокую яму, так меньше шансов уклониться от ударов. Всего раз я присутствовала на казни через побивание камнями, и несколько дней кряду мне снились кошмары. Мучения человека, агония от ударов, что сыпались со всех сторон. Осужденный умирал долго: люди били так, чтобы не убить сразу. Сначала право бросить булыжник доверяли самому старшему или главному родственнику, потом остальным. Последними привлекали детей, обычно мальчиков. Женщинам оставалось только смотреть, как в наказ.
Всегда помнить, кем они являются и что их ждет за нарушение закона.
– Позволишь мне бросить камень первым? – буднично спросил толстяк Умар у отчима, пока мои руки и тело крепко обвязывали бечёвкой.
– Для тебя, дорогой друг, с радостью, – ответил Амаль. Победная улыбка на лице вызвала во мне очередную волну негодования.
– Ты недостоин моей матери, – выдохнула я с нескрываемой ненавистью и дернулась в крепких путах, но сильные руки стражников все равно поставили меня на колени. – Она никогда тебя не любила.
– Молчи, грязная девка! Не смей упоминать Фатиму! – огрызнулся отчим и, наплевав на обещание, первым бросился к сложенной кучке булыжников.
Последнее, что я уловила – люди. Они передавали друг другу камни и отступали на расстояние для лучшего обзора. Ветер трепал черно-белые ткани одежд под урчание гулей, что застыли в нескольких каннах 5 . Капитан поднял руку, и толпа дружно склонила голову в молитве, призывая Мудреца очистить мою грешную душу от разврата.
5
Канна – единица измерения расстояния. Равна 1 метру.
– Кто первый?
– Амаль, ты обещал, – вновь подал голос Умар, когда отчим сжал камень. В ответ тот застыл и через секунду учтиво поклонился, даже приглашающий жест сделал.
Зажмурившись, я глубоко вздохнула, отчего веревка сильнее впилась в тело, точно душащая змея. Мысленно попросила прощения у мамы. Я была плохой дочерью, наверное, мое наказание справедливо. Бунт в голове уступил место смирению: все, что происходит, задумано изначально. Следовательно, признание облегчит участь, уготованную мне самим Мудрецом.
Первый камень пролетел совсем недалеко и глухо ударился об землю. Я вздрогнула, распахнула глаза, после чего заметила второй булыжник, приземлившийся совсем рядом. В образовавшейся тишине до ушей долетел перестук копыт и чьи-то крики вдалеке. Всадник?
– Проклятая демоница, она призвала шайтана на помощь! – выругался Амаль, затем толкнул сыновей. – Давайте, мальчики, бросьте камни.
Братья переглянулись: Юсеф поежился, а вот Хазар поджал губы и поднял руку.
– Грязная дочь шайтана, – дрожащим голосом крикнул брат. – Умри!