Песнь льда и огня. Книги 1-9
Шрифт:
Надежда оказалась напрасной: в черном и с красно-оранжевой татуировкой на лбу и щеках Мокорро казался еще страшнее. Моряки шарахались от него и плевались, когда на них падала его тень. Даже Крот, спасший его, уговаривал Виктариона отдать колдуна Утонувшему Богу.
Но Мокорро знал эти чуждые берега куда лучше Железных Людей и о драконах тоже имел понятие. У Вороньего Глаза есть колдуны, почему бы и Виктариону их не держать? Этот черный волшебник сильнее трех Эуроновых вместе взятых, а Мокроголовый, который мог бы его не одобрить, сейчас далеко.
—
— Да будет так, капитан. — Жрец склонил голову, и кораблей снова стало пятьдесят четыре.
Днем на них налетел шквал, тоже предсказанный. Три корабля исчезли за пеленой дождя — сбились с курса, затонули, сели на скалы?
— Они знают, куда идти, — сказал Виктарион своим людям. — Если остались на плаву, то догонят нас. — Ждать заплутавших время не позволяло. Его невеста, окруженная врагами, совсем пропадет, если он не подоспеет на помощь со своим топором.
Мокорро, кроме того, сказал, что корабли не погибли. Каждый вечер жрец зажигал на фордеке «Железной победы» костер и ходил вокруг него, распевая молитвы. При свете огня его черная кожа блестела, как полированный оникс, и Виктарион порой мог поклясться, что наколотое на лице колдуна пламя тоже танцует, меняя цвет при каждом повороте его головы.
«Черный жрец призывает демонов», — говорил один из гребцов. Виктарион, когда ему доложили об этом, велел отхлестать его до крови. Услышав от Мокорро, что потерянные овечки вернутся к нему у острова под названием Ярос, капитан сказал:
— Молись, чтобы это оказалось правдой, иначе следующим кнута отведаешь ты.
Под ярким солнцем на безоблачном небе, в синем море к северо-западу от Астапора, Железный Флот захватил новый трофей.
Мирийский когг «Голубка» шел в Юнкай через Новый Гис с грузом ковров, сладких зеленых вин и кружева. У капитана имелся мирийский глаз — две стекляшки, вставленные в медные трубки, которые в сложенном виде были не длиннее кинжала. Забрав это сокровище себе, Виктарион переименовал когг в «Сорокопута», а за команду решил потребовать выкуп. Они не рабы и рабовладельцы, а свободные граждане Мира, опытные мореходы — за таких много дадут. Свежих новостей о Миэрине и Дейенерис они сообщить не могли, а о дотракийцах на Ройне и отплытии Золотых Мечей Виктарион знал и без них.
— Что ты видишь? — спросил он жреца, когда тот зажег свой костер. — Что ждет нас завтра — опять будет дождь? — Виктариону казалось, что будет.
— Серое небо, сильный ветер, — ответил Мокорро. — Дождя нет. Позади тигры, впереди ждет твой дракон.
«Твой дракон»… приятно звучит.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
— Слушаю и повинуюсь, мой капитан. — На корабле жреца стали называть Черным Пламенем — это прозвище придумал Стеффар Стаммерер, неспособный выговорить «Мокорро». Как ни называй, а сила у него есть. — Здесь береговая линия тянется с запада на восток; когда она повернет на север, ты увидишь еще двух быстрых зайцев
Так и вышло: им встретилась пара галей. Хромой Ральф заметил их первым, но «Скорбь» и «Тщетная надежда» не могли их догнать, поэтому Виктарион послал вдогонку «Железное крыло», «Перепелятника» и «Поцелуй кракена». Погоня длилась почти весь день, и после коротких ожесточенных боев оба корабля были взяты. Они шли в Новый Гис пустые, чтобы привезти гискарским легионерам съестные припасы, оружие и новых солдат взамен выбывших.
— Они понесли потери в бою? — спросил Виктарион.
— Нет, — отвечали моряки. — В лагере свирепствует кровавый понос, именуемый сивой кобылой.
Оба капитана лгали, как и прежний, с «Зари Гискара»: говорили, что Дейенерис мертва.
— Поцелуйте ее за меня в преисподней. — Виктарион велел принести свой топор и сам отрубил им головы. Обе команды тоже перебили, пощадив лишь прикованных к веслам рабов. Виктарион разбил их цепи, сказав, что отныне они свободные гребцы Железного Флота и что это большая честь: все мальчишки Железных островов мечтают об этом сызмальства. — Я освобождаю рабов по примеру королевы драконов, — объявил он.
Галеи он переименовал в «Призрак» и «Тень».
— Они явятся юнкайцам, и те ужаснутся, — объяснил он смуглянке, получив от нее удовольствие. С каждым днем они становились все ближе. — Мы обрушимся на них, как гром среди ясного неба.
Не это ли чувствует брат Эйерон, когда Утонувший Бог говорит с ним? «Ты хорошо послужишь мне, лорд-капитан, — слышалось Виктариону из глубин моря. — Для того я тебя и создал».
Красного бога он тоже накормит досыта. Рука от локтя до кончиков пальцев хрустела, лопалась и дымилась, но стала сильней, чем прежде.
— Со мной теперь два бога, — сказал он смуглянке. — Против двоих ни один враг не выстоит. — Он уложил женщину на спину и взял ее еще раз.
У скал Яроса, выросших с левого борта, его в самом деле ждали три потерянных корабля. Виктарион наградил жреца золотым шейным обручем.
Теперь ему предстояло выбрать между проливом и обходным путем. Память о Светлом острове еще жила в его памяти. Станнис Баратеон нагрянул и с юга, и с севера, зажав их между материком и островом, — таких сокрушительных поражений Виктарион не терпел ни раньше, ни позже. Но идти в обход значило потерять драгоценное время, а юнкайский флот он надеялся встретить лишь на подступах к Миэрину.
Как поступил бы на месте Вороний Глаз? Виктарион поразмыслил и послал капитанам сигнал следовать дальше проливом.
Ярос не успел еще скрыться за кормой, когда они взяли еще три трофея. «Горю» подвернулся большой галеон, Манфриду Мерлину на «Воздушном змее» — галея. Их трюмы ломились от пряностей, вин, шелков и редкого дерева, но сами корабли были ценнее всего. В тот же день «Семь черепов» и «Гроза морей» захватили рыбачий баркас, грязное маленькое суденышко. Виктарион был недоволен, узнав, что для усмирения рыбаков понадобились целых два его корабля, но именно они рассказали ему о черном драконе.