Песнь льда и огня. Книги 1-9
Шрифт:
— Хвала тебе за солнце, которые мы молим вернуть. Да озарит оно нам путь к полю битвы. — Снежинки таяли на запрокинутом лице сира Годри. — Хвала тебе за звезды, хранящие нас ночью. Сорви с них покров, о Боже, и яви их нам вновь.
— Защити нас, Владыка Света. Разгони злую тьму.
Сир Корлисс Пенни поднял факел над головой и очертил круг, раздувая пламя. Кто-то из обреченных жертв завыл.
— Мы предаем этих четырех злодеев твоему очищающему огню, о Рглор, — пел сир Годри, — дабы выжечь мрак из их черных душ. Пусть обуглится их мерзкая плоть, чтобы
— Прими эту жертву, Владыка Света, — подхватила сотня голосов.
Сир Корлисс поджег дрова у одного столба и бросил факел к подножью другого. Повалил дым, осужденные закашлялись, на поленьях затрепетало первое робкое пламя. Еще немного, и огонь охватил оба столба.
— Он уже мертвый был, — кричал молодой. — Нас мучил голод… — Волосы у него на лобке занялись, и крик перешел в бессловесный вопль.
Рот Аши наполнился желчью. На Железных островах жрецы режут невольникам горло и отдают тела Утонувшему Богу, но это намного хуже.
«Закрой глаза, — говорила она себе. — Не смотри». Люди королевы вновь затянули гимн, почти не слышный за воплями мучеников. Ашу трясло вопреки бьющему в лицо жару. Смрад дыма и паленого мяса окутал толпу. Кто-то из четверых еще дергался в раскаленных цепях, но крики вскоре умолкли.
Король Станнис повернулся и зашагал к своей башне — искать ответа в маячном огне. Арнольф Карстарк заковылял следом, но сир Ричард Хорп перехватил его и направил к общинному дому. Все расходились к своим кострам, к своему скудному ужину.
— Ну что, железная сука, понравилось? — Клэйтон Сагс сунул свой угреватый нос в лицо Аше, дыша на нее пивом и луком. Глазки у него поросячьи, в точности как у крылатой свиньи на его гербе. — Когда к столбу привяжут тебя, соберется еще больше народу.
Это правда. Волки охотно призовут ее к ответу за Ров Кейлин, за Темнолесье, за извечные набеги на Каменный Берег, за все, что сотворил Теон в Винтерфелле.
— Отпустите, сир. — При виде Сагса ее рука каждый раз тянулась к отсутствующей перевязи с топориками. «Персты» она плясала не хуже любого мужчины на островах — десять целехоньких пальцев это доказывали. Некоторым бритым мужчинам была бы к лицу борода, а сиру Клэйтону очень пошел бы топорик во лбу. Безоружная она только и может что вырываться, а он все держит — запустил пальцы в руку, как железные когти.
— Миледи просила вас отпустить ее, — вмешалась Алис. — И знайте, сир, что на ваш костер она не взойдет.
— Там увидим. Слишком долго мы терпим у себя эту демонопоклонницу, — проворчал Сагс, но Ашу все-таки отпустил: с Медведицей мало кто дерзал связываться.
— У короля другие планы на его пленницу, — сказал явившийся как раз вовремя Джастин Масси.
— У короля или у тебя? — фыркнул Сагс. — Зря стараешься, Масси: гореть твоей принцессе ярким огнем. Красная женщина говорит, что королевская кровь угодна
— Рглор вполне может удовлетвориться жертвами, которые мы принесли сегодня.
— Четыре мужлана метели не остановят, а вот она может.
— Если и эта жертва не остановит метели, кого вы сожжете следующим? — спросила Медведица. — Меня?
— Почему бы не сира Клэйтона? — дала себе волю Аша. — Рглор с удовольствием возьмет к себе одного из своих. Праведника, который будет петь гимны, пока его член поджаривается.
— Смейся, Масси, смейся, — рявкнул взбешенный Сагс. — Посмотрим, кто из нас посмеется, если снег не перестанет идти. — Он взглянул на обугленные тела у столбов, улыбнулся и отошел прочь.
— Мой заступник, — сказала Аша Джастину Масси — похвалу он, во всяком случае, заслужил. — Спасибо, что спасли меня, сир.
— Друзей среди людей королевы вам это не прибавит, — сказала Медведица. — Сами-то вы что ж, разуверились в красном боге?
— И не только в нем, но в ужин пока еще верю. Окажите мне честь, дамы.
— Не хочется что-то, — поморщилась Алис.
— Мне тоже, но подкрепиться надо, а то ведь и конины скоро не будет. При выходе из Темнолесья у нас было восемьсот лошадей, прошлой ночью насчитали всего шестьдесят четыре.
Для Аши это не явилось ударом. Почти все боевые кони, в том числе и скакун Масси, пали, большинство ездовых тоже, даже мелкие кони северян страдали от недостатка кормов. Да и на что им лошади? Поход прерван; солнце, луна и звезды забылись, как давний сон.
— Я, пожалуй, поем.
— Меня увольте, — сказала Алис.
— Я присмотрю за леди Ашей, — пообещал Масси. — От меня она не сбежит.
Медведица, проворчав что-то в знак согласия, удалилась в свою палатку, а Масси с Ашей побрели по сугробам к общинному дому. Ноги у Аши заледенели, лодыжка пронзала болью на каждом шагу.
Лорды и капитаны облюбовали общинный дом для себя как самый большой в деревне. Один из часовых у двери поднял промасленную завесу, и Аша очутилась в тепле.
Лавки вдоль стен могли вместить человек пятьдесят, но в убогий чертог втиснулось вдвое больше. В выкопанной посередине канаве горели дрова, дым выходил через отверстия в крыше. Северяне сидели по одну сторону от огня, лорды и рыцари по другую.
По сравнению с бледными и изнуренными южанами северные бородачи в мохнатых мехах прямо-таки лучились здоровьем. Испытывая тот же голод и холод, снеговой поход они переносили не в пример лучше.
Аша сняла меховые рукавицы, размяла пальцы, стряхнула снег с плаща, повесила его у двери на колышек. Ноги оттаивали, причиняя ей сильную боль. От горящего торфа приятно пахло — крестьяне оставили в деревне большой запас топлива.
Сир Джастин, усадив ее на скамью, принес ужин: эль и конину с кровью, дочерна поджаренную снаружи. Порции заметно уменьшились, но запах все так же дразнил обоняние.
— Благодарствую, сир, — сказала Аша, уплетая за обе щеки.
— Зовите меня Джастином. Я настаиваю. — Он нарезал свою долю и стал есть, накалывая куски кинжалом.