Песнь надежды

Линк Гейл

Понимает ли это хоть кто-нибудь из собравшихся здесь? Рейф непременно понял бы ее, будь он рядом. Господи, как ей не хватает этого человека. Особенно сейчас, когда он так близко и в то же время так далеко. Девушка с гордостью взяла бы его под руку, представила бы всем. А вместо этого приходится умирать со скуки, чтобы не расстраивать мать и отчима.

Лишь одна мысль помогала мужественно переносить этот унылый вечер: приближался уик-энд, и ей предоставлялась возможность провести его вместе с Рейфом.

Одна из приятельниц

матери заговорила с ней, и девушка сделала вид, что внимательно слушает. Заметив боковым зрением, что мать с довольной улыбкой наблюдает за ней, Джилли тоже заулыбалась. Она знала, что Агата будет потрясена, узнав, что дочь приняла приглашение Джорджи поехать в один из загородных домов.

Мать считала Джорджи выскочкой и сердилась, что дочь водит с ней знакомство.

Джилли, однако, верила в другое: предстоящие выходные круто изменят всю ее жизнь.

ГЛАВА 3

Рейф с наслаждением вдыхал пьянящий запах моря. Под резким прохладным ветром он мчался на лошади вдоль меловых утесов, носящих название «Семеро сестер».

Остановив коня, Рейф задумчиво посмотрел на бескрайнюю гладь моря. У него на душе было неспокойно, и, проснувшись ни свет ни заря, когда все гости еще сладко спали, он уехал из дома. Безжалостно подгоняя лошадь, он заставлял ее нестись во весь опор, надеясь, что безумная скачка отвлечет его.

Молодой человек спрыгнул с седла, дав гнедому мерину возможность немного отдышаться.

Рейф задумался: сможет ли он когда-нибудь забыть Джиллиан Фицджеральд Бьюкенен, не вспоминать ее прелестную улыбку и звонкий смех, журчащий, как вода в ручейке. Когда он, наконец, сможет забыть любимую?

Может быть, размышлял юноша, глядя на птиц, кружащих над утесом, стоит по возвращении в Техас поговорить с Рисом о Джилли и ее замужестве?

Возможно, став замужней женщиной, она перестанет быть для него столь сильным искушением?

– Черта с два! – горько усмехнувшись, сказал Рейф, и эхо повторило звуки его голоса. Узнав о замужестве леди Джиллиан, разве он перестанет хотеть ее и откажется от своих сладких грез?

– Дьявольщина! – закричал Рейф, что было сил. Лошадь, мирно щипавшая травку у подножия утеса, с тревогой взглянула на хозяина.

Чтобы успокоить животное, Рейф вытащил из кармана несколько кусков сахара и протянул их ему. Как он и думал, раздумья о замужестве Джилли не только не успокоили его, не притупили боли в сердце и не уберегли от тревожных мыслей, но, напротив, все обострили.

Рейф был уверен, что его столь откровенные мысли ввели бы такую леди, как Джилли, в замешательство. Что может знать или понимать такая дама, как она, о жажде плоти? К физическому влечению мужчин в Англии относились терпимо и безропотно. Джилли едва только перешагнула порог своего девичества и была такая нежная, чистая, невинная, а вот он…

Полотно Джорджины Дейсер

все так же отчетливо стояло перед глазами Рейфа. Какой откровенно чувственной была на нем женщина-богиня: невинная, соблазнительная, стыдящаяся своей красоты и удаленная на много веков от простых смертных.

Схватив поводья, юноша вскочил в седло. В голове неотступно вертелась одна и та же строчка из стихотворения, однажды попавшегося ему на глаза. В словах Браунинга он открывал для себя пусть горькую, но правду: прежде чем оказаться в раю, человек должен изведать все муки ада.

* * *

Наташа Диллингтон улыбалась. Потянувшись всем телом, она заспанными глазами уставилась на спящего рядом мужчину. Каждый мускул ее тела приятно ныл, и все это дал человек, мирно дышащий рядом. Их разделяло десять лет, этого времени подчас хватало не на одну жизнь. На ее губах играла томная улыбка. По сравнению с ней Тони Чамберз выглядел мальчишкой, но был прилежным учеником, доставлявшим радость учительнице, и она расплачивалась той же монетой. Такая форма обучения давала свои результаты, Наташа знала это по собственному опыту.

Тем сильнее привлекал ее загадочный приятель Тони, американец, приехавший с ним вчера вечером. Он принадлежал к тому типу мужчин, от которого многие женщины сходили с ума; в его внешности было что-то дикое и необузданное, что, однако, удачно сочеталось с насмешливой манерой поведения. Казалось, этот гордый темноволосый красавец скрывал, что он принц, случайно оказавшийся среди простых смертных.

Наташа всегда выделяла таких мягких и бесхитростных мужчин как Тони. Словно уловив ее мысли, тот зашевелился, пробуждаясь. Его губы тронула радостная улыбка. Стремительно повернувшись, он крепко обнял свою любовницу и страстно поцеловал ее.

– Господи, – шептал Тони, покрывая жадными поцелуями лебединую шею Наташи, – какая ты сладкая!

– А ты – ненасытный. – Рассмеявшись хрипловатым от охватившего ее возбуждения смехом, Наташа обняла его, ощущая под ладонями гладкую белую кожу.

– Это я-то ненасытный? – насмешливо спросил Тони, чувствуя, как руки Наташи обвились вокруг него.

– Доброе утро, моя леди, – раздался вдруг женский голос.

Кровь отлила от пылающих щек Тони, он резко обернулся и поспешно натянул одеяло на себя и Наташу.

Рядом с кроватью, с подносом в руках, стояла невысокого роста пожилая женщина, на морщинистом лице которой играла приветливая улыбка.

– Я подумала, что вам захочется выпить по чашечке крепкого чая. – С этими словами женщина опустила поднос на маленький столик, стоявший в углу комнаты, под большим окном. Отдернув тяжелые портьеры, она впустила в комнату солнечный свет. – Как вы будете пить чай, сэр?

– Уж, конечно, не в твоем присутствии, – процедил Тони сквозь зубы так тихо, что его слова расслышала лишь любовница.