Песнь о наместнике Лита. Тревожное время
Шрифт:
Если Ричарду будет позволено в этой жизни любить так же долго и всей душой...
Если он во имя истинной любви тронется умом и будет совершать безумство за безумством...
Он не Франциск Оллар, значит, просто не имеет права на такую любовь.
Но, с другой стороны, даже у королей нет такой власти, как у потомков древних богов.
«Осторожно, - предупредило изнутри слабенькое предчувствие, - не возгордись. Скалы упрямые, но не гордые. Первая же скала, решившая, что достойна возрасти до небес, бесславно рухнет вниз и расколется на множество кусков».
Ричард не гордился и не надеялся - просто потому, что всякому чувству должен быть свой предел. Излишняя ненависть, любовь, злоба и доброта, а также
От мыслей Дикона отвлекла неожиданная тень, выскочившая на дорогу и казавшаяся темнее прочих, и, как он правильно догадался, тень оказалась человеком. Бояться же ему было нечего, пока он на коне, но ровно до тех пор, пока прячущиеся где-то поблизости люди не поймут, насколько бесполезен в погоне Баловник. Бедный жеребчик напугается больше хозяина! Ричард, закусив губу, осторожно положил на эфес руку. Оглянулся на легкий шум. В арке, которую он успел проехать, кто-то застыл, не собираясь покидать пост наблюдения.
И тут Ричард сообразил, что стоявшие впереди, в тени, люди все-таки пешие. Реджинальд или кто-то еще дал им неверные сведения, а он сам спутал все планы нападающих, решив взять Баловника с собой. Они бросились наперерез, надеясь схватить коня за поводья, но тот вовремя заржал, встал на дыбы, и Ричард с трудом удержался в седле. Зато успел, скорее машинально, чем от проблесков реакции, выхватить шпагу и всадить в плечо одного из бандитов, у второго пострадала рука и он выронил дубинку, а третьего сразил чей-то выстрел.
Сам Ричард не стрелял, даже более того, он оставил свое оружие дома, но не успел опомниться, как грохнул новый выстрел, на миг ярко вспыхнуло, и послышался короткий глухой стук упавшего на камни тела.
– Спасибо, Повелитель, - благодарно прошелестел какой-то серый булыжник.
– Я люблю кровь. Мы все любим.
– Да не за что...
– растерянно отозвался Ричард, глядя куда-то вдаль.
Он не знал, откуда появились стрелявшие, и сколько их пришло вообще, и остались ли они на своем месте теперь. Должно быть, успели убраться, чтобы не попадаться городской страже, вот и удаляющийся стук копыт не заставил себя ждать... Да и ему самому пора поскорее ехать дальше, потому что дальнейшие приключения сегодня в планы юноши не входили, и как же досадно, что входили в планы кого-то еще... Едва Ричард Окделл свернул за угол, надеясь проехать быстро и безопасно, как за его спиной раздался веселый цокот лошадиных копыт.
– Прекрасно, - угрюмо сказал Ричард.
– Окружили.
И тут же заставил Баловника быстро развернуться, однако вместо ночного злодея с капюшоном на лице, прямо как в любимых Айрис героических и безмерно пафосных поэмах Дидериха, увидел вполне довольного жизнью молодого южанина в аквамариновом колете.
– Привет, Окделл, - радостно сказал Эстебан, - как хорошо, что у тебя медленный конь, и я успел догнать, не привлекая внимания.
– Просто прекрасно, - вздохнул Ричард.
– В чем дело-то?
– В том, - голос Колиньяра просто сочился энтузиазмом и сладким предвкушением чего-нибудь интересного, - что поехали в особняк Приддов. Залезем и будем искать то, что тебе нужно.
Ричарду Окделлу очень сильно захотелось сказать все, что он думал о бесшабашности товарища и обо всех острых ощущениях, испытываемых при сильном испуге, и о необдуманных этого самого товарища предложениях, но ограничился лишь тем, что приложил ладонь к лицу. Интересно, что скажет эр Алва, увидев утром своего оруженосца на пару с оруженосцем коменданта в городском каземате?
– Мне скучно, - протянул
– Поехали?
Надорский юноша отнял от лица взмокшую ладонь и тронул поводья. Самые смелые и отчаянные идеи приходилось воплощать за несколько лет до Излома, и не его, Ричарда, вина, что именно парочке начинающих жить мальчишек.
– Поехали, - не сказать это слово, да еще твердым решительным голосом Повелитель Скал просто не мог.
Глава 25. Ничего тише крика
Дорога до особняка Приддов не заняла чересчур много времени. Находившийся в центре большого города темный и мрачный дом всегда привлекал внимание некоторых любопытных дворян и отпугивал наиболее благоразумных горожан, и Ричард смутно подозревал, что его товарищ относится к числу первых. От них с Эстебаном требовалось перебраться через высокую ограду, при этом, не привлекая внимания солдат: ни городской стражи, ни тех людей, что берегли покой своих господ. Пока ехали, молодой Колиньяр вполголоса рассказывал, что людей в доме не очень много. Всего-то сам супрем, его брат Штефан, и все, не считая слуг. А герцогиня Ангелика находится в числе королевских фрейлин, и часто остается во дворце, в связи с дурным самочувствием Ее Величества.
– А что с королевой?
– тихо поинтересовался Ричард.
– Она очень слаба, матушка как-то сказала, что роды не оздоравливают женщину, а Катарина Оллар стала матерью трижды.
– Понятно. А слуги там есть?
– Куда без них... Только все должны спать, время-то мирное. У супрема есть и младшие сыновья, но они сейчас в Васспарде, получают достойное, - Эстебан скривился, - домашнее образование.
– Уж достойнее, чем было у меня, поверь. Ладно, ни звука больше. Коней оставим на другой стороне дороги, вряд ли они увяжутся за нами.
Эстебан послушно замолчал, хотя Ричард смутно подозревал, что всю дорогу его так и подмывало начать интересный разговор на любую тему, однако даже самый распущенный юный болтун в таких ситуациях помнит, что осторожность превыше всего. Даже если сильно хочется утолить свою жажду знаний, немного молчания не повредит. Поговорили они немногим позже, спешившись у ворот особняка, где, казалось, самое темное и страшное место.
По словам Эстебана он несколько лет назад приходил в этот дом вместе с отцом около пяти раз, и успел запомнить расположение некоторых комнат, потому что обладал прекрасной памятью. А если Ричарду нужен кабинет Вальтера, то самая большая сложность - перебраться через ограду, подтянувшись на руках, а потом спрыгнуть вниз, желательно не подвернув ногу. Дальше нужно... Стоп. А зачем карабкаться через ограду, если гораздо удобнее обойти дом, открыть небольшую калитку черного хода, и проникнуть? Пытливый ум Ричарда и хорошая память Эстебана помогали им все лучше, однако время от времени у надорца возникали опасения забыться и потерять бдительности из-за огромной удачи.
За домом ждало, как показалось Ричарду, самое темное и опасное место.
– Это ерунда, просто вековые дубы так разрослись, - объяснил Эстебан, - что даже звезд ночью не видно.
– Я думал, что дубы растут только в Надоре.
– Ага, и честь вся в Надоре сосредоточена, скажи еще... Пошли давай.
Толчок дверцы калитки оказался спасительным - она поддалась сразу, но не сломалась, а просто распахнулась перед незваными гостями. Это неосторожность или что-то вроде ловушки? А может быть, Придды просто не обеспокоены той проблемой, что к ним кто-нибудь может забраться ночью? Воров в Олларии не так уж и много, да и те не рискуют соваться в герцогские и графские особняки, самый верх - дома из мещанских кварталов. Шагая неторопливо и по возможности неслышно, Ричард время от времени внимательно прислушивался к любым звукам - даже к тем, которые почудились.