Песнь о Вещем Олеге
Шрифт:
– Не забывайте, что на этой земле мы хозяева. И грабить народ далее не позволим. Сами тоже не разбойники, пришли к вам по-соседски, кое-что забрать. Вы же не откажите?
– Ты чего там отсебятину несешь? – спросил Карп переводчика.
– Все нормально, товарищ командир, немец интересуется, что надо нам, – ответил переводчик.
– Спроси, есть ли у них врач.
Слово «нэйн», командир партизанского отряда, понял и без перевода. Немец продолжал:
– Простуду и иные мелкие заболевания лечит польский военнослужащий с железнодорожной станции. Для другого – в
– Нам нужны лекарства, – Ковригин прошелся по светлице, остановился около стола, взял бутылку пива и открывалку после нехитрых манипуляций залпом опустошил емкость.
– Какие лекарства? Повторяю, здесь нет больницы, – запричитал офицер.
– Обезболивающие, анестетики и антисептики.
Переводчик замолчал, явно затрудняясь в переводе услышанных от Ковригина слов. Потом собрался с мыслями и своими словами сумел разъяснить немцу, требуемые медикаменты. Тот замотал головой.
– Я могу дать вам несколько офицерских аптечек. Не более. Там имеются обеззараживающие средства и спиртовые и в таблетках. Есть болеутоляющие порошки, бинты, вата. Но какая анестезия?
– Хорошо, возьмем это. Радиостанция есть?
– Не зачем нам, телефон имеем.
– Теперь оружие и боеприпасы.
Оберлейтенант изменился в лице, на него было жалко смотреть, он вымолвил:
– Как вы себе это представляете? Я отгружу врагу вооружение. Меня за это расстреляют.
– Это ваши внутренние трудности. Делай это скрытно, во избежание трибунала, можем помочь. Скажем, устроить поджог склада, тебя потом свяжем. Годиться?
Фашист подсел к столу, взял свою недопитую бутылку с пивом, сделал несколько глотков. К нему постепенно возвращалась уверенность, немец вспомнил, что завоеватель это он, сила за Германией. Этот маскарад просто дешевый блеф лесных разбойников и офицер произнес:
– Я отказываюсь.
Поликарп вышел в сени. Там полицай Одиноков обучал немецкого ефрейтора русским словам. Карп дал фашисту понять, что старший приглашает его и сделал знак войти Макару. Когда все вернулись в помещение. Карп обратился к кубанскому богатырю:
– Очень надо ефрейтора одним ударом прибить. Сможешь?
– С удовольствием. Три раза обозвал меня русской свиньей и требовал научить, что надо говорить нашим бабам, чтобы они ему дали.
– После расскажешь, Иваныч, после.
Ефрейтор не понимал, что происходит. Было ощущение, что в избе командуют эти русские прислужатели с тряпками на рукавах. Он собрался прояснить ситуацию у своего командира и тут же получил от Макара страшенный удар в челюсть. Фашист отлетел от центра светлицы метра на три и свалился замертво. Оберлейтенант в испуге вскочил со скамьи. Но оказавшийся рядом Одиноков могучими руками усадил его обратно.
– Не дергайся, срань фашистская. Этот дядя, – Ковригин указал на Одинокова, – одним ударом кулака убивает быка трехлетку. Понял? Переводчик переводил с явным удовольствием. А Макар Иванович, видимо, никогда этого не делал и прикидывал в уме – сможет так или нет. Решил, что бычок ему под силу, хотя очень любил животных.
– Следующий ты,– продолжал командир.
Одиноков
– Сейчас идем за грузовиком, подгоняем его к складу. Загружаем и до скорой встречи. Тебя для достоверности свяжем или можем бочину прострелить. Выбирай.
– Вяжите. Только часовых со склада и моего дома придется убрать,– лепетал завоеватель.
– Ишь как печется о своих солдатах, а дом-то этот не твой, – заметил Макар.
– Мерседес около склада стоит. У вас есть кто умеет управлять машиной? – продолжал оберлейтенант.
– Есть, – в один голос сказали Макар с Поликарпом, прослушав перевод.
– Через час солдаты уснут, и пройдем туда.
– Обождем.
– Где аптечки?
– Они тоже там в пеналах.
В течение часа Одиноков активно дегустировал импортное пиво. Ковригин с Ремпелем расспрашивали офицера о положении на фронтах. Немец с явной гордостью рассказывал, что основные части русских от Киева отошли. Полное взятие Украинской столицы вопрос двух-трех дней. Линия фронта на Брянском направлении проходит уже на окраинах города. Немецкие подкрепления все поступают и поступают, поэтому и здесь оборона большевиков скоро будет сломлена.
– Так что, как бы вы не бесновались – под Ленинградом вы вас бьем, группы армий «Юг» также продвигаются вперед. Смоленск взят, идем на Вязьму, там пока застопорились несколько, но сейчас туда направлены крупные танковые соединения и скоро вперед пойдем. Все ближе и ближе к Москве. Здесь все складывается хорошо. Брянск еще не взяли, но обошли и уже рвемся к Орлу. Опять котел образуется. У вас, что в Ставке полоумные сидят? Куда не посмотришь, плохи дела.
– Война только началась, – спокойно сказал Поликарп.
– Она уже выиграна.
– Это вам так говорят. Кстати, у вас сильно растянуты фронты. На все не хватит войск.
– Вам приходится отвечать тем же.
– Не скажи. Мы концентрируем силы лишь в ударных местах. А немцу приходится охранять мосты, тоннели, дороги, чтобы подпитывать передовую, да и с нами бороться силы немалые требуются. Партизанское движение только набирает силу. Скоро придется создавать группу армий «Тыл». Да и с распутицей вы еще не познакомились. Попозжее померзнуть придется. К русским морозам в Европах не привыкли. А?
– К зиме все закончится.
– Сам веришь в то, что сказал? До зимы пара месяцев осталось. Ты думаешь у нашей армии, как у всех, тыл там, он указал куда-то рукой, – за линией фронта. Нет, он еще и здесь, на временно оккупированной территории. Я вот хотел для нужд Красной армии восстановить здесь все заводы. Да из-за проблем с сырьем не получиться. Но власть советскую мы тут восстановим. Вы нам не помеха. Вот думаю, может у тебя тут в Поповке оборудовать райсовет. Красный стяг на правление у нас есть. Жалобы крестьян будем рассматривать мгновенно, – Ковригин откупорил еще одну бутылку пива, смочил горло и переводчик. – А попробуете снова свои порядки установить, сгинете все в этих лесах. Не будешь нам помогать, первым за ногу подвешу на главной улице без таблички.