Песнь песков
Шрифт:
— Вы не слишком забавны и не слишком умны.
— Надо же, именно то же самое я думаю о вас.
Татьяна опять вздохнула. Вот уж эти самцы! Вечное соревнование, кому достанется самая толстая самка! Как это скучно! Она пнула Яна носком ботинка, но он не пошевелился. Ей очень хотелось запустить ногти в белокурую щетину, покрывшую неровные щеки. Ласкать и царапать. Заставить его обратить на себя внимание.
— Оглянитесь же вокруг! — приказал Реза Роману.
Тот послушно осмотрелся. Огромное помещение площадью не меньше трехсот квадратных метров, еще одна проклятая пещера в залежах известняка, в центре которой — что-то вроде дольмена, откуда звездообразно расходились глубокие желобки, заканчиваясь возле приоткрытых люков. Возле дольмена — камня около восьми метров в
Он удивленно поднял брови и пожал плечами, словно говоря: «Да, вижу, ну и что?» — что, похоже, не слишком понравилось его собеседнику.
— Вы видите отпечатки на стенах? — бросил ему Реза приглушенным голосом, крылья его носа дрожали от гнева. — Это что, по-вашему?
— Руки, такие можно увидеть во всех доисторических пещерах… — позволил себе сказать Роман.
— Да, руки. Руки наших людей. Тысячи наших жили здесь, прикованные цепями и клейменные, как животные. Перед тем как идти на смерть, на бойню, они оставляли отпечатки своих рук на стене, чтобы на Земле сохранились воспоминания об их жизни.
Кто это говорит? Антуан приоткрыл глаза. Ему было больно, так больно, что он даже не мог определить, где именно концентрируется боль. Он весь был сплошной болью. Через сомкнутые ресницы он смог разглядеть связанного Романа, капитана Реза и Татьяну. Татьяна! Она его ударила, она стреляла в него, не испытывая ни малейшего волнения. Жестокая женщина, машина. С таким же безразличием она убила бы их всех. Потом он увидел отпечатки на стенах, и это зрелище заставило его задрожать, это была знакомая дрожь ученого в предвкушении открытия.
— Майор, — приказал Реза, — подведите своего дорогого Романа поближе, пусть посмотрит.
Татьяна, которая, судя по ее виду, скучала, как всякий, кто вынужден в тысячный раз выслушивать одну и ту же историю, потянула Романа за цепь и подвела его к куче железа, наваленного в центре помещения.
Только теперь Роман осознал, что перед ним нагромождение медных, бронзовых и железных ошейников, за каждым из которых тянулись длинные цепи. Куча достигала почти четырех метров в высоту, он подумал, что, должно быть, в этих местах томились в неволе тысячи и тысячи людей. Ошейники и цепи, заржавленные и покрытые темными пятнами, источали запах металла, пота и крови.
— У этого места есть своя история, — сказал Реза. — Долгая история. Хотите, я вам расскажу?
— Вы все равно расскажете, хочу я или нет, — возразил Роман. — Так что давайте!
— Спасибо, — ответил Реза, нечувствительный к иронии. — Нея, должно быть, сказала вам, что вместе с постоянной экспансией сапиенс началась борьба за охотничьи угодья, пока мы сами не сделались объектами охоты, что привело почти к полному нашему исчезновению. Немногочисленные, генетически изолированные, обладающие орудиями труда и оружием гораздо менее совершенным, мы смогли выжить лишь благодаря нашей способности слиться с природой. Мы расселились повсюду, от Испании до Австралии, притворившись, будто приняли ваши нравы и обычаи, лишь для того, чтобы остаться в живых.
От боли Антуан с трудом удерживал сознание, но он не хотел засыпать, он хотел слушать, хотел узнать, понять… Он приказал боли отступить, оставить его в покое, он приказал огню в своей груди утихнуть и попытался сосредоточиться.
— Около двадцати шести тысяч лет назад небольшая группа выживших, среди которых были наш Царь и Братство Магов, оказались здесь и нашли убежище под землей, на берегу моря, которое впоследствии исчезло, — говорил Реза. — Понемногу мы построили сеть галерей и каналов, жили рыбной ловлей, ели водоросли, ягоды и злаки, которые приносили сверху. Мы сделали подстилку из гумуса и вырыли световые колодцы, чтобы выращивать ячмень.
Антуан чувствовал себя счастливым, несмотря на физическую боль и странное ощущение, будто тело освобождается от себя самого. Как если бы один из столь дорогих его сердцу экспонатов вдруг сам заговорил с ним, поведал самые невероятные тайны. Ради этого он отдал бы жизнь. Впрочем, именно это, похоже, ему и предстояло…
— Хранители Прошлого, Носители Истины, — грохотал
Он замолчал, и Роман, невольно заинтересовавшись, поднял голову.
— Вы говорите о периоде, предшествующем письменности, — заметил он. — Откуда вы могли знать, что в действительности произошло? Следы доисторического существования, человеческие или вещественные, не могли вам дать такой информации!
— В противоположность вам, гомо сапиенс, раздробившимся на множество наций и религий, мы оставались спаяны нашими традициями, верованиями, нашим прошлым. Мы все были одной маленькой семьей, плавающей в океане генетических различий. ДНК содержит лишь четыре базовые буквы: аденин, тимин, цитозин, гуанин — всего четыре буквы и биллионы возможных книг! Что же касается нашего рода, мы всего лишь несколько слов в одной короткой главе из истории всего живого.
— И вы утверждаете, будто сохранили устные рассказы о событиях, произошедших десять тысяч лет тому назад?
— В точности как ваш эпос «Гилгамеш» [40] , «Поэма об Атрахазисе» [41] или, наконец, ваша Библия, дорогой Роман. Но пока вы понапрасну изучали их в течение многих лет, пытаясь выяснить, идет ли речь о легендах или о реальных фактах, мы знали настоящие ответы…
Антуан сглотнул слюну. Ответы. Ответы на вопросы, которые жгли его губы и душу с самого юного возраста. Народ был памятью истории человеческого рода, живой книгой «одиссеи биологического вида». Ему еще нельзя терять сознание, пока еще нельзя, он должен заставить свою телесную оболочку продержаться еще немного, чтобы успеть услышать ответы, тем хуже, если после этого она сразу взорвется.
40
Гилгамеш — легендарный король Урука, шумерского государства IV тысячелетия до н. э.
41
Атрахазис — первоначальное вавилонское имя Ноя. «Поэма об Атрахазисе» — поэма о потопе, написанная на аккадском языке в начале II тысячелетия до н. э.
— …А после потопа, — говорил в это время Реза, — начались самые серьезные наши неприятности.
Предвидя вопрос Романа, он поднял руку:
— Если вы будете все время перебивать меня, мы тут всю ночь проторчим! Всемирный потоп, о котором упоминается во всех мифологиях, отнюдь не выдумка, это свидетельство серьезного, резкого изменения климата, связанного с внезапным таянием ледников. В разных частях земного шара произошли многочисленные катастрофы. Что же касается потопа, который описывается в Библии и Коране и подтверждается шумерскими летописями, то этот внезапный подъем уровня воды, что последовал за таянием ледников, поглотил целый регион обитания, каким прежде являлось Черное море. Тысячи гомо сапиенс, те, которых вы называете представителями ориньякской [42] культуры, организованные и развитые племена, живущие охотой и собирательством, рассеялись по окрестностям в поисках новых территорий. Некоторые, на свое несчастье, обосновались в этом краю, который, разумеется, нельзя назвать гостеприимным, но он, по крайней мере, был до тех пор необитаем. После того как в результате роковых случайностей мы оказались обнаружены, они решили использовать нас в качестве рабов. И еще в качестве пищи.
42
Ориньякская культура позднего палеолита в Западной Европе. Названа по пещере Ориньяк во Франции (департамент Верхняя Гаронна).