Песнь Пустыни
Шрифт:
– С южанами тоже? – с едва различимыми нотками иронии в голосе осведомился Лехри.
– Дерзишь, мальчик.
Веселье сразу же исчезло с лица юноши, и тот склонился в поклоне:
– Прошу простить мою неучтивость.
– Распрямись, мальчик, кому-кому, а тебе я уж точно прощу толику насмешки. С южанами мы не договоримся по иной причине. С остальными же следует находить общий язык…
Он поднялся и сожалением поставил кружку на столик рядом с креслом.
Не хотелось уходить отсюда. Хотелось вдыхать холодный воздух, ловить снежинки и лицезреть юных отроков
– Всё готово? – спросил он.
– Да, наставник.
– Вот и славно. Веди меня, посмотрим на подарок сияющего.
Они перешли на соседнюю улицу, где терпеливо ждала бронемашина, и забрались в тёплое нутро. Как только металлическая дверь встала на место, отсекая от окружающего мира, Риманн прикрыл глаза и провалился в дрёму на грани реальности.
Последние месяцы не было ни единой спокойной минуты. Как только он вернулся с юга, то погрузился в дела с головой и только сегодня сумел выкроить денёк, чтобы побездельничать.
Стоило бы отдохнуть недельку, но кто же даст столько времени? Даже одного дня ему не отпустил Сияющий, прислав свой дар – полноценную бронетанковую дивизию, подчинённую отныне надзирающему над запретными и заповедными местами. Это вызвало дикую ярость огненных братьев, но поделать те не могли ничего: правитель Эйри оставался непреклонен.
И в сей несгибаемости виделись Риманну дурные знаки. Король не доверял своему Малому Совету, стремился вооружить обе группы, обезопасить себя от переворота или мятежа в преддверии большой войны…
Мудро, но как же хлопотно!
Хотя… получить в своё распоряжение новую часть, сформированную буквально на днях и получившую в своё распоряжение всю технику, изготовленную с весны, включая десять новеньких танков, было приятно.
Осталось только понять, как правильнее встроить воителей в его отряды, но с этим можно будет разобраться…
Дремота наконец-то взяла своё, и истомлённый воитель провалился в целительный сон.
***
Холодные волны яростно бились о гранитные плиты пристани, намереваясь принести ярость извечной стихии обитателям великой столицы.
Зимой тут было холодно. Очень холодно, хотя город и раскинул щупальца своих кварталов на самом юге континента.
И пусть он и его отец, и отец его отца родились здесь, на чужих негостеприимных берегах, они так и не привыкли к их ледяному дыханию, в глубине души лелея надежду ощутить теплое дуновение домашних ветров.
Увы, но родина сгорела два с лишним века назад, и никто не знал, что же там произошло.
Отчаянные смельчаки раз за разом бросали вызов беспощадной стихии, рисковали жизнями и душами, чтобы пробиться через море, ставшее пристанищем тварей столь невообразимо кошмарных, что их боялись упоминать даже рыболюди, этот самоназванный народ моря, приходящий с запада, чтобы рушить, жечь и пожирать. Увы, почти никто из героев не вернулся, а те же, кто сумел довести разваливающиеся фрегаты до берега, редко жили долго и счастливо.
Безумные ли, поражённые ли страшными неведомыми проклятьями,
Но цель, увы, оставалась всё такой же недостижимой.
Одна команда смельчаков почти добралась до континента, чудом выживший капитан рассказывал, обрывая волосы на голове, что в бинокль он различал очертания родины и видел, как земля пылает, а в языках огня корчатся людские тени…
Быть может, он врал, быть может, говорил правду, быть может, бредил. До истины уже не допытаться: бедняга повесился спустя месяц после возвращения.
Но это никогда не останавливало смельчаков. Мечта вернуть утерянный дом никуда не девалась, она жила в отцах, жила в них, живёт в детях, будет жить в их детях. Она не умрёт.
Сам Ашвани, когда был моложе и наивней, мечтал в один прекрасный день снарядить целую эскадру и отправиться на юг, чтобы непременно отыскать легендарный континент, объятый пламенем, и раскрыть его секреты. Но то было давно. С тех пор он повзрослел, узнал много нового, навесил на себя цепи, что не разорвать никаким оружием и магией.
Цепи ответственности за судьбы миллионов подданных!
И всё же… Всё же случалось, что на него накатывала чёрная меланхолия, а в голову лезло это извечное «А что, если бы?..», мешающее спать. В такие дни он приходил на пирс и любовался волнами, вдыхал солёный аромат моря, смотрел вдаль, туда, где небо сливалось с водой в единую безграничную линию.
Смотрел и думал. Вспоминал. Правильно ли выбирал он в прошлом? Верно ли поступал? Не ошибся ли?
Глупо и бессмысленно, ведь то, что сделано, уже не изменить, даже если ты – темпоральный маг, но ведь у каждого есть право на маленькую слабость, не так ли?
Он стоял, кутался в меха и, прищурившись, следил за неспешным нисхождением солнца вниз, в безграничный чернильный мрак неведомых глубин, полных ужасов и самого невообразимого кошмара. Говорят, раньше – до войны – люди строили лодки, способные погружаться на сотни ярдов… Умения Древних поистине пугали, как и их безрассудная храбрость: сам он ни за что не согласился бы на подобное!
– Владыка, - тихий голос Рии вернул к реальности, и Ашвани обернулся.
Служанка стояла, склонившись в низком поклоне.
– Перестань пресмыкаться. Поднимись. Говори.
Его команды, хлёсткие, точно удар плетью, заставили девушку покраснеть и стремительно распрямиться.
Десять лет прошло с того дня, как они повстречались, но Рия так и не избавилась от глупой привычки заискивать перед сильными. Это не слишком досаждало, но в такие дни несколько… сердило.
– Владыка, - девушка поправила очки на переносице и тихо проговорила, - они потребовали дополнительную тысячу… свиней.
Последнее слово далось ей с трудом, на лице проступили алые пятна, а в глазах сверкнула ярость.