Песнь Шаннары
Шрифт:
— Вам пора, — прошептал Форкер. — Быстрее, берите Омсворда и бегите.
Гарет Джакс лишь мгновение колебался, потом кивнул. Он шагнул вперед и крепко пожат руку дворфа:
— Удачи тебе, Форкер.
— И тебе, — ответил тот.
На мгновение взгляд темных глаз Эльба задержался на лице гнома. А потом Форкер молча нагнулся и положил лук со стрелами и тонкий эль-фийский меч рядом с Эдайном, а сам взялся за тяжелый боевой топор.
— Бегите! — бросил он не поворачиваясь. Его бородатое лицо, залитое кровью, выражало только свирепую решимость.
Но Джайр не двинулся с места, вызывающе глядя то на Мастера Боя, то на Слантера.
— Пойдем, мальчуган, — тихо проговорил гном.
И, не дожидаясь ответа, крепко схватил долинца
Слантер отыскал нужную дверь и поспешно повел друзей по еще одному длинному коридору. Сзади гремели крики погони, но теперь беглецы удалялись от них. Заставляя себя не оглядываться, Джайр бежал рядом со Слантером. Бежал словно в каком-то тумане.
Коридор вскоре закончился у изогнутого высокой аркой проема в стене. Друзья вышли на широкий внутренний двор, обнесенный низкими перилами и залитый мутно-серым светом — на улице было хмуро и пасмурно. Стены крепости остались за спиной; а впереди, сразу же за перилами, огораживающими каменную площадку, там, где утес круто обрывался в долину, узкая каменная лестница змеилась вверх по скале. Все выше и выше, а потом, казалось, у самого неба оборачивалась кольцом вокруг одинокого горного пика.
Крух. И Колодец Небес у самой его вершины.
Друзья — теперь их осталось только трое — поспешили туда, где гигантская лестница соединялась с площадкой; через пару мгновений они уже поднимались.
ГЛАВА 42
Уже не одну сотню ступенек прошла Брин, спускаясь по Круху к яме Мельморда. Узкая каменная лестница уводила крутой спиралью от свинцово-се-рых башен Грани Мрака в туман и удушающий жар дебрей черного леса внизу. Тело словно онемело, ноги не слушались, но девушка собрала всю свою волю и заставила себя идти. Измученное неотвязными сомнениями сознание тоже как будто оцепенело от неизбывной усталости и страха. Одной рукой Брин держалась за каменные перила, и это давало ей хоть какое-то чувство опоры. На западе солнце, окутанное облаками, неторопливо садилось за горы.
Пока Брин спускалась, она смотрела только вниз, на черную яму у себя под ногами. С каждым шагом Мельморд — сначала мглистое смутное пятно — обретал все более четкую форму и облик, все ясней проступал сквозь туманную дымку. Древние деревья-исполины этого мрачного леса были как-то странно изогнуты, словно нарочно скрючены и изломаны. И от этого складывалось впечатление жуткой, пугающей неестественности — как могла природа создать такие искаженные формы. Густой кустарник среди деревьев и трава разрослись до неимоверных, гигантских размеров, и их обвивали побеги каких-то ползучих растений, точно сплетенные в клубок змеи. Сам цвет этих дебрей был не зеленым и даже не по-осеннему желто-коричневым, а тускло-серым, словно поблекшим от зимних морозов.
Но при этом жара стояла невыносимая. Если бы Брин нужно было описать ощущение, которое вызывал у нее Мельморд, она бы определила его так: будто жаркий день в самом разгаре лета, когда земля растрескалась, трава побурела, а ручейки и маленькие озерца пересохли, обратившись в сухую пыль. Ужасный смрад шел из долины, тошнотворными волнами поднимаясь от земли и от леса, и зависал в тихом воздухе, сгущаясь, точно вонючее варево, медленно кипятящееся в каменной чаше гор. Сначала Брин чуть не стало плохо, даже мазь Коглина не могла отбить этот мерзостный запах. Да что там отбить — хотя бы немного заглушить его. Но со временем чувства девушки притупились, и зловоние
Со странным шипением сплетенные дебри то вздымались, то опадали, как будто дышало чудовище. Теперь у Брин не осталось уже сомнений в том, что долина — живая, единое существо, состоящее из тысяч частей, способное действовать, думать и чувствовать. И хотя у него не было глаз, Брин все равно ощущала на себе его пристальный взгляд, пока наблюдающий, выжидающий.
И она шла туда, навстречу ему. Не могло быть и речи о том, чтобы повернуть назад. Долгий и трудный путь прошла Брин, чтобы прийти в это мрачное место, — многим пришлось пожертвовать, многое потерять. Для того только, чтобы она, Брин, дошла до Мельморда, кто-то расстался с жизнью, а те, кто выжил, навсегда изменились. И сама она — уже не та девочка, какой была раньше, магическая сила превратила ее во что-то совсем иное, ужасное. Да, теперь Брин могла признаться себе в этом, и от одной только мысли девушку передернуло. Она изменилась. Изменилась сильно, необратимо, и причиной тому — ее дар. Брин покачала головой. Вдруг то, что она переживала сейчас — не изменение, а всего лишь понимание, проникновение в глубины своего существа. Быть может, познание пугающей мощи песни желаний — это просто раскрытие того, что всегда было в ней, и Брин вовсе не изменилась, а стала собой, осознанно и до конца. И лишь теперь поняла то, что не хотела или не могла понять раньше.
Крух изогнулся последним витком — Мельморд был уже совсем рядом. Брин невольно замедлила шаг, как зачарованная глядя в серую гущу дремучих 588 дебрей у себя под ногами, в непроходимые заросли сплетенных ветвей, стволов и вьющихся стеблей, на клочья тумана, на равномерное колыхание леса — шипящее дыхание живой долины. Но в живом лесу не было жизни.
И где-то в этих дебрях скрыта Идальч.
Как ее отыскать?
Брин нерешительно остановилась. Теперь только две дюжины ступенек отделяли ее от Мельморда. Серые заросли пульсировали вокруг, то словно разбухая, то вновь сжимаясь. Девушка в полном смятении смотрела на эту живую массу, стараясь побороть отвращение и страх, вдруг нахлынувшие на нее, и безнадежно пыталась взять себя в руки. Она знала, что сейчас пришло время использовать песнь желаний. Алланон ведь сказал, что у нее все получится, должно получиться. Эти деревья, кусты и ползучие стебли, чем они отличаются от тех сросшихся деревьев в лесу над Радужным озером? И ее песнь желаний сможет заставить их расступиться, освободить проход.
Вот только куда он приведет?
Брин колебалась. Что-то скребло в душе, предостерегая: в этот раз нужно действовать иначе — здесь одной только силы песни будет недостаточно. Мельморд слишком огромен, слишком мощен, чтобы подчинить его лишь желанием. Тут нужна какая-то хитрость. Этот лес — порождение той же магии, какой владеет она, Брин. Сила их обоих восходит к древнему миру колдовства, когда только магия управляла всем…
Брин подняла глаза к небу, не дав себе даже закончить мысль. Свет солнца коснулся ее лица нежным теплом, таким непохожим на жар темной ямы. В этом тепле была жизнь. И она, эта жизнь, звала к себе Брин с такой настойчивой силой, что девушке вдруг захотелось бежать отсюда. Назад, куда угодно, лишь бы только подальше от мрачного леса.
Не без труда Брин заставила себя вновь обратить взгляд к туманным глубинам мглистых дебрей. И все-таки она никак не решалась сделать последние двадцать шагов. Брин не знала еще, что делать дальше. Путь пока был неясен, неопределен. Нельзя же вслепую бросаться в эту живую темную утробу. Нужно сначала как-то выяснить, куда идти и где спрятана Идальч. Лицо Брин помрачнело. Ей нужно понять этот лес. Как бы заглянуть внутрь…
Из укромных уголков ее памяти всплыли слова Угрюма-из-Озера и закружились в сознании, дразня, насмехаясь: “Загляни внутрь, Брин Омсворд. Загляни в себя. Неужели ты не видишь?"