Песнь сирены
Шрифт:
Некоторое время он грустно наблюдал за ней. Ее движения были так грациозны, что его раздражение вскоре прошло. Пожалуй, единственный недостаток Элизабет – слишком большое внимание тому, «что скажут другие». Ей не хватало мужества, и «что скажут другие» было, без сомнения, одним из средств заставить ее выйти замуж сразу по приезду в Илмер. «Подумай, что скажут другие, если ты вернешься домой незамужней», – должно быть, говорили ей женщины.
Элизабет одевалась быстро и уже застегивала пуговицы на платье, в то время как Вильям только потянулся к своей одежде.
Наконец
– Если тебя так мало интересует Моджер, как говоришь, почему же так боишься? Пусть узнает о нас. Он не сможет сделать тебе ничего плохого в моем доме, разве только отречется от тебя. И не пой мне умных песен о своих сыновьях. По правде говоря, они не любят отца, а тебя любят… и меня немного. Они скоро…
– Им не доставит удовольствия, если их мать назовут шлюхой. Вильям, остановись! Разве ты сможешь защитить меня, когда будешь в Уэльсе?
– Уэл…
Прерванная речь, испуг в глазах подсказали Элизабет: он забыл о приближающейся войне, забыл обо всем, кроме нее. Она ощутила глубокое удовлетворение, тут же сменившееся страхом за него. Вильям обнял ее, вывел в переднюю комнату и усадил у огня, затем отпер и осторожно приоткрыл дверь. Если никто не пробовал открыть ее, могло показаться, будто он лишь прикрыл дверь, чтобы из зала не проникал холод. Когда Вильям вернулся и встал перед Элизабет, его лицо было мрачным.
– Какой же я дурак! – сказал он с горечью. – Я забыл! Я совершенно забыл об этом глупом уэльском деле! О Боже! Элизабет, поверь, я не подумал… Что же нам делать теперь?
– Ничего. Ты мог забыть, но я – нет. Просто… испугалась. И не хотела отпускать тебя, ничего не оставив себе. Все, что я сделала, я делала, отлично понимая последствия. Ты не отвечаешь за меня, Вильям. Я взрослая женщина.
– Не отвечаю?! Да ты в уме?! Конечно же, я в ответе за любую неприятность, какая из этого может выйти. Я… о Боже! Я не могу даже написать Ричарду и попросить его найти другого человека, способного выполнить обязанности, возложенные на меня. Он во Фландрии… – Тут Вильям запнулся и закрыл было рот, но тайна уже слетела с его языка. – О Господи, – простонал он, – ты ничего не слышала, Элизабет! Где находится Ричард, не должен знать никто, кроме моих.
– Уже забыла, – спокойно ответила Элизабет. – Я правильно поняла – у тебя какое-то специальное задание в Уэльсе?
– Да. Это не секрет, но… но я предпочел бы, чтобы ты не говорила об этом Моджеру.
– Я никогда не говорю с ним ни о тебе, ни о том, что ты мне рассказал. – Элизабет приподняла брови. – Почему ты решил предостеречь меня? Неужели ты перестал доверять мне?
– Я, кажется, не способен ни о чем думать, – вздохнул Вильям. – То, что мы с Ричардом друзья – вещь довольно безобидная, но я обнаружил, став известной, она порождает зависть и… врагов. Люди просят его о милостях, которые, я знаю, он не хотел бы оказывать, но сделал бы это из любви ко мне. Однако я не могу просить его о чем-либо, не могу. Так же, как и просить за кого-то. Понимаешь ли ты меня? Воспользуйся я нашей дружбой, мы с Ричардом перестанем быть друзьями.
– Да, понимаю.
Слезы
– Что с тобой, любимая? – спросил Вильям, опустившись на колени перед ней. – Хочешь, увезу тебя в Бикс? Нет, это будет хуже, чем Марлоу, раз я уезжаю… В Уоллингфорд? Человек Ричарда будет охранять тебя, пока я не вернусь. Ты не будешь там одна. Я думаю, графиня… нет, возможно, она уедет к своей сестре… Графиня! Элизабет, я могу отвезти тебя во владения Санции.
Улыбаясь сквозь слезы, Элизабет наклонилась и остановила его, поцеловав в губы. Она добилась своего: теперь Вильям вернется из Уэльса живым и здоровым. Более того, мальчик, покинувший ее когда-то, стал мужчиной. Он думает прежде всего о ее безопасности, а уж потом обо всем прочем. Говорит, что не воспользуется дружбой с Ричардом Корнуолльским, но тут же хочет навязать молодой жене графа свою любовницу или оставить ее в Уоллингфорде. Граф превратится в пособника, если Вильям умыкнет жену у своего «добропорядочного» соседа.
– Не будь глупым, Вильям, – проворковала Элизабет, неохотно прерывая поцелуй. – Все, что я говорила тебе в Хьюэрли, – правда. Я не люблю Моджера, но он не заслуживает того, чтобы я его бросила и опозорила. И даже если ты прав, а мальчики когда-нибудь смогут простить меня за…
– Не произноси это слово опять! – воскликнул Вильям, поднимаясь на ноги. Его глаза неестественно заблестели.
– Какое слово? О… Нет, но…
– Развод, – сказал Вильям твердо. – Мы найдем невинный повод. Это не слишком трудно. Ричард попросит Бонифация, архиепископа Кентерберийского, дать согласие, и…
– Вильям! – Элизабет встала и взяла его за руки. – Моджер ни за что не согласится, если я ему не отдам Хьюэрли. Я люблю тебя всей душой и телом, но не могу поступить так с моими людьми. Он разорит их и все поместье.
Этого Вильям не учел и стоял теперь, покусывая губы и пытаясь найти обходной путь.
– Я мог бы откупиться, – сказал он, наконец. – У меня не так много денег, но Ричард одолжит, если попрошу. Я мог бы…
Элизабет прервала его речь очередным поцелуем. Внутренне она вздрогнула от того, что Вильям готов влезть в долги, лишь бы добиться ее. Гордость пересиливала страх. Приятно быть желанной.
– Ты ничего не можешь сделать сейчас, – сказала она, как только их губы разъединились. – Когда вернешься из Уэльса, мы обсудим это еще раз.
Ее голос звучал спокойно, но при упоминании Уэльса дрожь прошла по телу, а глаза на мгновение потемнели. Вильям усадил Элизабет в кресло и склонился перед ней.
– Ты боишься, – прошептал он. – Я не могу оставить тебя Моджеру, одну. Я… я напишу Ричарду и…
Прежде он даже представить себе не мог, что сможет отказаться от возложенного на него дела и тем самым, возможно, лишится доверия своего повелителя. На мгновение радость пронзила сердце Элизабет, нашедшей, казалось, способ спасти его от предстоящих боев, но забвение долга – хуже смерти, и в этом будет повинна она.