Песнь сирены
Шрифт:
Таким образом, Вильям узнавал все новости и имел более глубокое видение кампании, чем другие рыцари. Оставалось лишь несколько часов до начала операции, и Вильям полагал, что теперь может полностью посвятить Раймонда в обстоятельства дела.
– Ты слышал, думаю, что, кроме этого небольшого похода здесь, в Уэльсе, королю пришлось вести войну с Шотландией, – начал Вильям, когда слуга принес им тарелки с хлебом, кусочками соленого мяса и сыра.
– Да, ходили кое-какие слухи, – подтвердил Раймонд. – Поговаривали о соглашении между
– Возможно, хотя думаю, «соглашение» – сказано слишком сильно. Женившись на дочери Ингельрама де Куси, Александр оказался под влиянием велеречивых речей своего тестя и его уверений в поддержке. Поэтому бросил вызов Генриху, Дэвид, более разумный, решил воспользоваться тем, что Генрих занялся Шотландией, для достижения своих целей, не дожидаясь всегда запоздалых и неуверенных действий папы.
– Война с Шотландией идет тяжело? – спросил Раймонд. Вильям покачал головой.
– Совсем наоборот. Ричард добился подмоги от графа Фландрии. С ней, а также с рекрутами и другими наемниками король отправился на север. Тем временем, Ингельрам умер самым загадочным образом. Его сын Джон решил выполнить обещание отца, но бароны Пяти Портов были предупреждены и увели корабли, поэтому французы повернули обратно.
– Полагаю, это охладило пыл Александра, – сказал Раймонд.
– Да, особенно когда Джон де Куси объявил ему, что чтит обещание отца, но не согласен с ним и выходит из игры.
– И тогда Генрих одержал чистую победу?
– Можно сказать и так, – улыбнулся Вильям, – но никто и пальцем не пошевелил для этого, кроме моего бедного Ричарда, метавшегося между обеими сторонами, пока договор не был заключен.
– Значит, сражений не было.
Вильям опять улыбнулся, услышав в голосе Раймонда разочарование.
– Да, не было. Раймонд нахмурился.
– Думаю, король в большом долгу перед графом Фландрии и его людьми. Разве можно назвать победой то, что достигнуто без борьбы?
– Я не знаю условий мира, – ответил Вильям. – Могу только предположить, мы находимся там, где были до того, как Александр бросил свой вызов. Возможно, Александр оплатит долг Генриха, не знаю. Но когда имеешь дело с Шотландией, такой мир может продлиться дольше, чем установленный силой оружия. В этом есть свое преимущество.
Тень сомнения легла на лицо Раймонда, являвшееся зеркалом его существа. Вильям громко рассмеялся.
– В любом случае, – продолжил он, – мир с Шотландией не имеет для нас особого значения, если не считать того, что когда уэльсцы прослышат о нем, они, без сомнения, решат: Генрих выставит против них большую армию в помощь оставленной здесь. Тогда они разобьются на небольшие отряды и спрячутся в горах, и их невозможно будет втянуть в сражение. Не качай головой. Это их обычная практика.
– Но они оставят свои земли без защиты, – начал было Раймонд, но тут же рассмеялся. – Если нечего защищать, полагаю, не имеет большого значения, что страна останется
Вильям пожал плечами.
– Старые люди говорили мне, что большие армии неоднократно вынуждали уйти из Уэльса именно так. Большая армия вскоре начинает голодать в этой дикой местности, и ее боевой дух слабеет от усталости. Удивительно, но нас мало беспокоили нападениями на лагерь и стрелами на марше. Надеюсь, Дэвид не так хитер, как отец, и его можно обмануть. Итак, граф Херфордский и Клэр согласились, чтобы мы устроили эту западню. Посмотрим, что из этого выйдет. Разумеется, если мы хотим нанести им ощутимый урон, то должны быть там в ближайшие дни, пока они не узнали о мире с Александром.
– Мы будем приманкой? – спросил Раймонд.
– Да, верно. Люди, знающие уэльские обычаи, считают: их значительные военные силы расположены где-то поблизости. Если мы сделаем вид, будто вошли в деревню только за добычей, они, возможно, выставят против нас крупные силы. Им нравится уничтожать небольшие отряды противника и затем растворяться в лесах. Мы должны выглядеть как группа грабителей – нести бурдюки для вина, разбредаться по всей деревне в поисках добычи и иметь вид полупьяных. Мы будем слишком заманчивой приманкой, и они не смогут сдержаться. Раймонд поднял брови.
– Сказано хорошо, но в таком беспорядке всех нас перебьют.
– Надеюсь, нет. Как только они пойдут в атаку, ты подожжешь большой амбар, который мы обольем нефтью, – вот что будет в наших винных бурдюках. Когда дым станет заметным, а он поднимется в считанные минуты, к нам на помощь придет сэр Моджер, если на нас нападет небольшая группа. Если же в бой вступит большое войско, Моджер даст сигнал графу Херфордскому, который будет наготове.
– Я не привык к таким действиям, – сказал Раймонд, но его глаза загорелись интересом.
– Я тоже, – признался Вильям. – Я сражался в Уэльсе в молодости как оруженосец графа Честерского. Но тогда мы обороняли замки обычным образом или предпринимали иногда карательные рейды в деревни. Тем не менее, люди, воевавшие против старого принца Ллевелина считают – это лучший способ вовлечь уэльсцев в сражение.
– Надеюсь, что так, – ответил Раймонд, – но одного не могу понять. Они храбрые воины. Я мог убедиться в этом во время наших с ними стычек. Почему же их надо хитростью выманивать на битву? Почему они не нападают на нас и не прогоняют?
– В том, как они действуют, есть здравый смысл, – ответил рассудительно Вильям. – Уэльс – малонаселенная страна, и они не так хорошо вооружены, как мы. У них мало лошадей, и они не используют их в сражениях. В этой стране легко найти надежное убежище, из которого можно нападать на нас, а потом опять прятаться. Зачем им рисковать? Как я понимаю, такая практика всегда приносила им успех. Так зачем им менять ее? Будем надеяться, что сумеем их разозлить. Иначе до зимы придется охотиться за блуждающими огоньками, ничего не добившись.