Песнь сирены

Джеллис Роберта

Глава 13

Когданаступил вечер, сон Вильяма стал спокойнее. Жар спал, причем существенно, – подумала Элизабет, хотя и не была уверена, связано ли это с тем, что она протирала его влажной тряпицей. Элизабет перестала беспокоиться. Раны не помертвели и выглядели уже не так страшно. Правда, Вильям основательно похудел. Она вспомнила, что Раймонд говорил об отсутствии у него аппетита.

В комнату тихо вошла Элис. Она ничего не сказала, только вопросительно посмотрела на Элизабет, которая кивнула головой и подошла к ней.

Вместе они вышли в переднюю, где факелы и свечи были погашены.

– Он чувствует себя лучше, – поспешила сказать Элизабет. – Гангрены нет. Я думаю… о, уверена… он поправится.

Она замолчала. Когда дело казалось безнадежным, Элис охотно уступила Элизабет право ухаживать за отцом, так как в этом случае он получил бы квалифицированную помощь, какую Элис не смогла бы оказать. Теперь, когда о смертельной опасности не было и речи, возможно, она захочет отказаться от ее услуг. Элизабет готова была упасть на колени и умолять дочь Вильяма разрешить ей остаться, хотя опасалась, не вызовет ли своим поведением обратной реакции со стороны Элис, дав ей повод для ревности.

У Элис не было причин для беспокойства. Она любила своего отца, но теперь у нее появился новый объект внимания. Она никогда не оставила бы Вильяма под присмотром прислуги, сама сидела бы рядом и ухаживала за ним, зная, что Раймонд нуждается в ней гораздо меньше. Однако поскольку за Вильямом ухаживала Элизабет, то она могла быть спокойна. Отцу был обеспечен качественный уход, а заботливость Элизабет превосходила ее собственную. Поэтому Элис была готова оставить более тяжелое и менее желанное занятие ради более легкого и менее утомительного.

– Слава Богу, – сказала Элис мягко. – Не разбудят ли папу наши голоса? Мне нужно рассказать вам, почему Раймонд привез его сюда. И, кроме того, я принесла вам кое-что поесть.

– О, спасибо, дорогая, – вздохнула Элизабет и опустила глаза, стараясь скрыть слезы, когда поняла, что Элис не собирается отнимать у нее Вильяма.

Элис придвинула столик к двум креслам, поставила на него поднос и разложила еду. Они неторопливо ели, пока Элис рассказывала то, что узнала от Раймонда. Слушая ее Элизабет все больше бледнела.

– Моджер! – прошептала она.

– Я тоже так подумала! – вспыхнула Элис. – Но граф Херфордский считает, что должен быть некто, желающий ослабить папино влияние на дядю Ричарда. И нет никакого смысла, Элизабет, после стольких лет… – Она вдруг замолчала и зажала рот рукой, зардевшись от смущения.

Элизабет судорожно вздохнула, и краска тоже залила ее лицо.

– Мне очень жаль, Элис, сказала она наконец. – Надеюсь, ты понимаешь, что мы, мы не сделали ничего способного оскорбить память твоей матери. Это старая, очень старая история, начавшаяся еще во времена нашего детства. Мы с Вильямом собирались пожениться и поклялись в этом друг другу, но твой дед решил, что доля моего наследства недостаточна для его старшего сына… братья тогда были еще живы. Мой отец с ним согласился. Было решено выдать за моего брата твою тетю, которая, кажется, умерла в год твоего рождения.

Таким образом, не только устанавливались кровные узы между владетелями Марлоу и Хьюэрли, но и появилась возможность устроить мой брак с максимальной выгодой для нашей семьи.

Они долго молчали. Элизабет смотрела на свои руки, теребившие подол платья. Взгляд Элис был устремлен куда-то в пространство. Случись этот разговор несколькими месяцами раньше, когда она еще не встретила Раймонда, ей оставалось только ревновать Элизабет к отцу или сожалеть о несостоявшемся браке. Ведь она могла бы быть дочерью Элизабет. Сегодня этот бесхитростный рассказ задел ее самое больное место – совесть. Отец, думала Элис, не больше обрадовался бы ее выбору, чем когда-то ее дед выбору отца. Он дважды предупреждал не подавать Раймонду надежд, которым не суждено сбыться.

Может ли она противиться отцу? Это было бы несправедливым. Обидеть отца, который всегда ставил ее благо и интересы выше собственных – чудовищная неблагодарность. Неподчинение родителям – большой грех в глазах церкви и людей. Но потерять Раймонда?..

– Вы даже не пытались объяснить отцу, что вы любите..

– Пытаться объяснить ему? – резко оборвала ее Элизабет. – Я открыто сопротивлялась ему! Он бил меня и морил голодом, но я не сдавалась.

– Но потом…

– Твой отец уступил, согласившись на выгодный брак, – прошептала Элизабет, закрыв лицо руками. – Нет, не слушай меня. Это всего лишь моя застарелая горечь.

– Вы имеете в виду, что папа дал вам слово… и нарушил его?

Элизабет опустила руки и вздохнула.

– Понимаешь, моя дорогая, мне было проще. Я никогда не любила своего отца. Он не заботился обо мне. Я была женщиной, а значит, лишним ртом. А твой папа любил своего отца и…

– Нет, сказала Элис, – не верю. Если папа дал слово, он не мог нарушить его… будь то во имя любви, ненависти или чего угодно.

– Тогда он был слишком молод, – ответила Элизабет, но в голосе ее не чувствовалось уверенности.

– Нет, – настаивала Элис. – Люди не могут так изменяться. Разве вы изменились?

– Но твой дед пришел ко мне и сказал, что Вильям… согласился жениться на леди Мэри. – Голос Элизабет дрогнул, когда она произносила эти ненавистные для себя слова.

Элис упрямо покачала головой.

– Папа не мог нарушить слово. Почему вы так уверены, что ваш отец и мой дед не солгали? Они могли даже не считать это обманом, поскольку вы были еще детьми и то, что они говорили, в последствии свершилось.

Элизабет ошеломленно посмотрела на Элис. Пелена, окружавшая ее всю жизнь, начинала спадать. Неужели это правда? Если так… если только это так и было…

– Спросите папу, – предложила Элис.

Элизабет повернула голову и прислушалась, но в спальне Вильяма все было спокойно. Когда она обернулась к Элис, лицо девушки было в слезах.

– Он скоро поправится, – попыталась утешить Элизабет, решив, что своим движением напугала Элис, но та не ответила, крепко закусив губу и не отводя глаз от стены.