Песнь слона
Шрифт:
– Какая-то эпидемия. Это пока все, что может сказать Мейндж. Заболели все, кто не поехал в Мийру. Уже умерли Клык, Первая Леди и Ходячий Коврик.
Пит свесил голову и закрыл глаза:
– Ничего не могу понять. Вощеный и Дот были с нами в Тарзаке, но и они заболели.
– А Повариха Джо?
– Уехала с конюхами.
Паки положил руку на плечо Шайнеру Питу, бросив взгляд в сторону костров, где дрессировщики готовились к вечерней трапезе.
– А что, собственно, с людьми?
– Ничего страшного, но несколько человек жаловались на боли в животе,
– И в Мийре то же самое. Черт, один к одному. Мейндж говорит, что, если у кого-либо будут те же симптомы, их надо срочно изолировать от тех, у кого еще нет. Больных оставьте в Мийре, а остальные уходите, чем скорее, тем лучше, строить дорогу в Белошапковых горах. – Пит указал на дорогу, ведущую в Тарзак. – Это значит, что во время Гастролей зараза пошла гулять дальше. Теперь ее надо ждать во всех городах.
Крошка Вилл прижалась к мужу:
– Неужели Мейндж не может ничего сделать?
Шайнер Пит покачал головой, затем посмотрел на Паки:
– Я могу забрать ваших больных. Паки смотрел на костры:
– Все равно ситуация дерьмовая, – и он посмотрел на Пита. – Коль Мейндж настаивает, чтобы больных изолировать от здоровых, я кого-нибудь из них посажу вместо кучера, а ты останешься с нами. – Он опять посмотрел на костры. – Кажется, пора сообщить об этом людям. – Паки зашагал в сторону лагеря.
* * *
Вечером следующего дня колонна свернула прочь от Мийры в сторону Великой топи. Поселок полыхал, словно огромный факел, и запах гари еще долго стоял в воздухе. В последующие дни, пока колонна двигалась по дороге на Куумик, навстречу несколько раз тянулись подводы с больными.
Когда они достигли того места, где дорога пересекала Нагорье, оказалось, что конюхи и другие члены строительной бригады уже приступили к работе. Им приходилось буквально вгрызаться в скалы, прокладывая путь к замерзшим озерам у подножия Белошапковых гор. В ту ночь Крошка Вилл с мужем сидели за одним костром вместе с Паки и старшим конюхом Погонщиком Саггсом. Погонщик вручил Паки карту, и пока главный дрессировщик изучал ее, говорил, глядя на огонь:
– Мы наметили уже полмаршрута, но дорога эта, скажу я вам, не подарок. – Погонщик пошарил у себя за спиной, поднял камень и протянул его Шайнеру Питу. – Нам придется прогрызть как минимум четыре гребня из такого камня. Орешек, который не всякому по зубам.
Крошка Вилл посмотрела на камень у Пита в руках. Он был матовый, с черными вкраплениями, но свет костра все-таки проходил сквозь него. Вилл вопросительно посмотрела на мужа:
– А как он называется?
– Унди Феддер говорит, что это пегматит. Прозрачный минерал – это кварц, прокладывать сквозь него дорогу – все равно что рубить кусок стекла. Но выбора нет – или через горы, или в обход через гнусные топи.
Паки взял в руки камень, повертел его так и сяк и вернул Погонщику.
– Выходит, нужна гремучая смесь Стина?
– Придется, если нет другого выхода.
Вонючая слизь гниющих опахаловых деревьев, смешанная с древесным углем и обработанная кислотой
Вскоре после того, как прокладка дороги пошла полным ходом, бригада вышла из джунглей на редколесье и степные просторы Нагорья. С каждым изгибом, с каждым поворотом трассы люди приближались к подножию Белошапковых гор. Пять раз пришлось отправлять в Мийру подводы с больными. Правда, вместе с той подводой вернулись несколько человек – те, кто сумел выздороветь от загадочной болезни.
Вскоре ночи стали такими холодными, что слонам потребовались попоны. К этому времени пятеро дрессировщиков вместе с животными покинули лагерь. Двое направили стопы на север, в Изумрудную долину, трое – на юг, в Куумик, работать в рудниках.
При мысли, что для прокладки дороги к подножию Белошапковых гор у них осталось всего двадцать три слона, по спине Крошки Вилл всякий раз пробегал холодок. Перед глазами у нее стоял Здоровяк Вилли и целая процессия серых гигантов, горделиво вышагивающих вокруг арены. Этот образ и пронизывающий ее до костей холод слились в сердце Вилл в решимость, более того – в осознание своего предначертания стать хранительницей прошлого, как своего личного, так и всего цирка.
Дрессировщицу Слим Ким и ее слониху по кличке Тори разнесло в клочья, когда при прокладке дороги сквозь первый гребень гремучая смесь Стина неожиданно для всех взорвалась сама по себе. Слонов осталось всего двадцать два.
Прошло несколько месяцев, на смену заболевшим возвращались те, кто выздоровел. От Дурня Джо Паки и его люди узнали, что те, кому не посчастливилось выздороветь, потихоньку пополняют кладбище Мийры. К этому времени строители уже добрались до последнего, самого неприступного из пегматитовых гребней. Стены его были слишком круты и отвесны, но дороги в обход все равно не построить. Люди работали зубилами и молотками. Острые как бритва осколки разлетались во все стороны, и руки рабочих были покрыты кровоточащими ранами. Не успела бригада приступить к работе, как Тай Муати лишилась левого глаза – его, словно стрелой, пронзил осколок пегматита.
Привезли гремучую смесь. Трижды Шайнер Пит выходил работать с пиротехниками – теми, кто умел обращаться с коварной взрывчаткой. На четвертый раз он остался последним и единственным представителем этой редкой профессии.
Уже четвертый раз в тот день Шайнер Пит уходил в образовавшуюся расселину с ведром гремучей смеси и заливал ее в трещины горной породы. Как только все трещины были заполнены смесью, в них вставлялись смазанные взрывчаткой веревки; сам Пит спешил вниз – там концы веревок связывались вместе и поджигались.