Песнь уходящего лета

Дибривская Екатерина Александровна

С порога комнаты доносится протяжный вздох, и я медленно поворачиваюсь на этот звук. Не сводя с меня пылающих безумством глаз, в дверях стоит Павел. Его взгляд жадно блуждает по моему телу, а я и не думаю прикрываться. Фигурка у меня ладная, вполне подтянутая, ничего лишнего нигде не свисает, и, вообще, всё как надо. А раз так, то чтобы и не показаться во всей красе любимому мужчине, правильно?

Он не отводит взгляда, делая частые и резкие вдохи и выдохи. Я вижу, как поднимается и опадает его грудная клетка,

как он тяжело сглатывает и… быстро отворачивается.

— Маш, я не железный.

— Я помню, серый волк, — смеюсь я. — Всё жду и жду, когда ты меня покусаешь.

— Дразнись, дразнись, девочка, — с усмешкой говорит мне. — Дождёшься, что у меня инфаркт от тебя случится…

Я фыркаю:

— Да ну! Ты совсем не старый!

— Старый, Маш. Для тебя — даже слишком старый.

— Но выглядишь ты вполне даже бодрячком, — парирую я. — Моложе своих лет минимум на десять лет.

— И даже тогда я был бы слишком стар для тебя, Машенька.

— Ну кто сказал, что так уж важно встречаться со своими ровесниками?

— Маш, через семь лет ты только окончишь аспирантуру и захочешь родить ребёнка, а мне будет уже пятьдесят.

— В пятьдесят мужчины ещё в самом соку, — торопливо заверяю его.

Мои ладони потеют, а сердце гулко стучит за рёбрами. Я поверить не могу, что он сказал это! Его слова звучат как самое правдивое доказательство того, что он рассматривает вероятность будущего, в котором мы можем быть вместе.

Кажется, он и сам понимает, что дал мне надежду, потому что тут же торопится её отнять:

— Хорошо, что тебе не придётся проверять это на практике, Маш, — тихо говорит мне. — Наш курортный роман закончится куда быстрее.

Тоска наполняет моё сердце, и я разом теряю всё прекрасное настроение. Натягиваю купальник, а поверх него — сарафан, подхожу к Павлу.

— Я готова. Давай, старый мужчина, не подкачай. Я надеюсь на самый безобразно-романтичный день из положенных мне по негласным условиям всех курортных романов!

Он осматривает меня с головы до ног и хищно улыбается:

— Это запросто, Машенька!

Мы выезжаем в сторону центра и делаем несколько остановок: у супермаркета, у рынка и у хлебной лавки. Возле последней Павел предлагает мне купить в дорогу мороженое, пока он ожидает свежую выпечку, и я бегу через дорогу к фургончику с ледяным лакомством.

Весёлый паренёк не стесняясь флиртует со мной, а я отшучиваюсь, когда вдруг за спиной раздаётся визг и в меня врезается тайфун…

— Масянь! Я так скучала!

— Ли-и-и-изка?! — протягиваю удивлённо и ощущаю удушающие объятия подруги. — Ты чего не позвонила?

— Я звонила, Масянька, и папа твой обзвонился… Что с твоим телефоном, растяпа?

— Чёрт! Это плохо… Очень плохо!

Я извлекаю телефон и вижу пустующий значок: сим-карта не обнаружена. Видимо, сбились настройки!

Поправляю симку и перегружаю систему, и тут же на меня обрушивается шквал гневных сообщений от отца, слезливых — от Лизки, оповещения о входящих вызовах, пока я была вне зоны действия сети, и новый звонок, конечно от папы!

— Да, папочка? — робко отвечаю ему и несколько минут закатываю глаза на его пламенную речь. — Ну ты же не выехал ещё?

— Мария! — грозно кричит в трубку отец, но тут же остывает. — Не выехал, но это не значит…

— Пап, со мной всё хорошо, — заверяю его. — Мы с Лизкой сейчас купим по мороженке и пойдём загорать. У меня затупил телефон, да, я не досмотрела, но в остальном — я полностью контролирую ситуацию.

— Смотри у меня! И чтобы без задержек звонков больше, ты меня поняла?

— Да, папочка! Я побежала. Люблю! Целую!

Я снова забрасываю в сумку телефон и уже обстоятельно осматриваю подругу. Улыбаюсь, пока не вижу подходящих к нам Глебушку и Леонида.

— Да ты, вероятно, шутишь? — шиплю Лизке.

Глеб бесцеремонно обнимает меня приветствуя, Лёнька машет рукой, и в этот самый момент из пекарни выходит Павел Александрович. Он устраивается на капоте, не сводя с меня синего взгляда, и я краснею.

Весь его вид словно кричит: «Ну что, Машенька, вот и столкнулись наши реальности. Твоя весёлая подростковая жизнь и моя, умудрённая опытом.» Да фигушки, Павел Александрович! Сейчас я только Лизку с её компанией сплавлю подальше от себя и вся ваша!

— Лиз, — жарко шепчу ей в ухо, чтобы парни не слышали, — тут такое дело, вы, в общем, найдите себе жильё сами и ступайте на пляж, ладно? А мне бежать надо, Лиз. Свидание у меня.

— Да, ла-а-а-адно?! — кричит она на всю улочку, и я краснею до кончиков ушей.

— Лизка! Я позвоню. Вечером или завтра, ладно? Если что…

— Прикрою перед папой, — усмехается она. — Иди уже.

— Люблю тебя, Лиз!

Я дожидаюсь, пока они не скроются в переулке, ведущем к морю, забираю у обалдевшего мороженщика подтаявшее лакомство и снова перебегаю через дорогу, прямо к центру моей новой вселенной.

Туда, где бьётся моё сердце, туда, куда ведут все ниточки. К хмурому мужчине, годящемуся мне в отцы.

Хочу стереть эту хмурость с его лица и повисаю на его шее, целуя губы. Поначалу он слишком напряжён, но вот, руки обхватывают мою талию и отрывают от земли.

Я счастлива, я парю среди солнечного света, я окутана теплом и нежностью, я влюблена!..

Следующие несколько дней я ловко скрываюсь от московских друзей, пересекаясь с ними всего на пару часов. Я не хочу терять ни секундочки своего курортного романа, и хотя Лизка подозревает, что дело мутное, она идёт у меня на поводу и не настаивает на частых встречах или же посиделках по вечерам.