Песнь ветра и тьмы
Шрифт:
– Т-ты... это...
– В здравом уме и трезвой памяти, - заверил Кэрт, выразительно заведя глаза к потолку. Он уже понял, что Олаф, явившись домой под утро, решил подоткнуть подруженьке одеяльце и крайне впечатлился новым элементом спального декора - в виде косматого кугуара с железными когтями.
– Расслабься ты, я всё ещё не кусаюсь! Лучше одолжи рубашку, будь другом, мне портануть неоткуда.
Олаф, ошалело кивнув пару раз, встал с дивана и закопался в объемистую дорожную сумку. Кэрт невольно оценил его выдержку, но не очень-то ей удивился. Всё же этот громила - целитель, а
– И что, даже не завопишь для порядка? Ну там: «Спасите-помогите, не ешь меня, большое страшное чудовище!»
– Шибко ручной и симпатичный ты был для чудовища, уж даром что я собачек люблю, - хмыкнул Олаф, явно храбрясь, и тут же уточнил с любопытством: - А почему ты не голый?
Кэрт манерно приосанился и погрозил ему пальцем.
– Еще чего захотел! Не для вас моя роза цвела!
– Да нет же, я... да я не в этом смысле! Больно ты мне нужен, самовлюбленный комок шерсти!
Смущался этот здоровяк презабавно, почище любой юной девицы. Всё же Кэрт его пощадил и продолжил уже нормальным тоном:
– Ой, не мнись ты так, я пошутил. Не голый, потому что сейчас специально для оборотней кучу всякой фигни делают. В том числе и одежду, начиненную специальными заклинаниями. А то оно по-всякому бывает... превращение не всегда можно контролировать. Потом в ошметках щеголять неловко, равно как и очнуться с утра голым да незнамо где.
– Удобно, - оценил Олаф, вручив ему рубашку.
– Тогда почему одни штаны?
– Потому что больше ничего не успел напялить. Говорю же, мы это не всегда контролируем, - Кэрт недовольно наморщил нос, закатывая широченные рукава чуть ли не вполовину.
– Вот чем вас там на островах пичкают, что ты такой вымахал, а?
– Олаф снова потупился и пожал плечами, мол, не виноватый я, оно само.
– И почему, Бездна пожри, этой распрекрасной едой не пичкали меня? Завидую чернейшей завистью...
Кое-как приведя себя в порядок, Кэрт беспокойно помялся на месте и всё же спросил:
– А правду говорят, что целители нынче чудеса творят? Вот если мне, к примеру, нос отрубят, ты сможешь новый отрастить?
– Не-ет, я не смогу! Новый отрастить - это и для столичных гениев та еще запара!
– на бородатой физиономии проступило вдохновенное выражение, а в голосе прибавилось менторского занудства.
– Вот отрубленное вернуть на место - это можно, пока рана свеженькая. Только, наверное, не кому-то вроде тебя.
– Чего это?
– Да того, - вздохнул Олаф.
– Регенерация оборотней - просто жуть. У вас свежих ран, можно сказать, и не бывает; при заживлении счет идет на минуты, а то и на секунды. То есть я не говорю, что это невозможно, да только для эдакой работенки нужен кто-то из крутых архимагов. А я так... деревенский лекаришка, - прозвучало вполне беззаботно: похоже, он вполне доволен незавидной участью «лекаришки».
– А почему ты спросил? Твой нос вроде пока на месте.
– Так то-то и оно, что пока, - ответил Кэрт смешливо.
– Мне его, знаешь, периодически пытаются укоротить. Ладно, пошел я, пока на ногах держусь... Бездна, это бешеное животное меня доканает...
– Девушки не любят
– Можно подумать, ты, голубая мечта, много в девушках понимаешь!
– едко отпарировал Кэрт, прежде чем привычно вышагнуть в открытое окно.
Обращение в монструозного кошака, как всегда, выжимало досуха. Не хотелось даже есть - с ума сойти!
– только скрыться у себя на чердаке и завалиться спать в обнимку с первым попавшимся котом.
Так он, собственно, и поступил.
***
Когда Кэрт наконец соизволил продрать глаза, уже почти стемнело. Он, пожалуй, мог бы проспать до следующего утра, однако желудок неукоснительно соблюдал принцип «проснись сам и разбуди всех остальных». Да и кожу под рабским браслетом неприятно жгло. Драгоценная госпожа жаждет увидеть Кэрта, и можно было поспорить, что она его разлюбезно приглашала. Часов эдак пять-шесть назад. Но ментальный амулет валялся неизвестно где, и не было абсолютно никакого желания разыскивать его в груде наспех сброшенной одежды.
– Боги и богини, как же всё в Бездну задолбало, - выдохнул Кэрт, с неохотой садясь на постели и созерцая топчущего передними лапами подушку Фел... Фял... в общем, Фердинанда.
– Что, решил переехать ко мне? Я только «за», но, боюсь, твоя мамочка не одобрит.
Кот прищурил янтарные глазищи и махнул пушистым хвостом, явственно давая понять, где он видал «мамочку» и её одобрение.
Старательно не обращая внимания на трижды клятый браслет, Кэрт не торопясь поужинал. (Точнее, смёл половину кладовки, что и неудивительно.) С той же нарочитой степенностью принял душ, оделся поприличнее и только затем отправился в гости к обожаемой госпоже. Нет смысла торопиться и задабривать неблагую стерву почем зря.
– Не вламывайся в резиденцию её высочества, словно к себе домой!
– заверещал Уинфорд (или Уилфред?..), едва Кэрт дернул на себя тяжелую резную дверь и просочился в просторный, тускло освещенный холл.
– И ты опоздал! Снова! Госпожа крайне...
– Отвали, Ренфилд, - проворчал он, обойдя надоедливого шлюшонка по широкой дуге. Тот принялся было песочить его дальше, но на первые сутки после полнолуния Кэрт не славился ни добротой, ни терпением. (И в принципе-то не славился, если уж по-честному.) Пяток секунд спустя дверь снова открылась; очередной Ренфилд с пронзительным визгом полетел с крыльца, пропахав тощей задницей несколько футов мощеной замшелым булыжником садовой дорожки.
– Просил же по-хорошему - отвали.
Кэрт с преувеличенной брезгливостью отряхнул руки и, захлопнув двери, отправился разыскивать Хельту. Это было легко и без всяких приставучих лакеев: парфюм она не меняла уже лет пятнадцать. Легкая хвойная нотка и ягодная сладость, от которой неприятно свербело в носу. Он мученически скривился, прежде чем войти в малую гостиную.
В гостиной было ещё темнее, чем в холле - все присутствующие отлично видели в темноте. Хельта нашлась на своем обычном месте - в кресле у роскошного эркерного окна, украшенного полупрозрачными занавесками. У её ног, по обе стороны кресла, сидели Дирк и Тициана - бешеные псы, так их называли между собой прочие ассасины.