Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре.
Шрифт:
– Доброе утро, Лунный Стриж, - звереныш ощутимо вздрогнул, услышав свое имя. И тоже спрятал тьму в глазах подальше, до поры до времени, снова откинулся свободно на подушки.
– Неужели Шу до сих пор не знает, кто ты такой?
– Дайм видел, как напряженно он обдумывает, что предпринять. Маркиз даже на секунду посочувствовал юноше, не знающему, чего от незваного гостя ожидать.
– Как неосторожно... ты же не думаешь, что она сильно обрадуется, когда догадается? Или надеешься обманывать её и дальше? Зря, малыш. С ней лучше не шутить, - Дайм выразительно оглядел следы плетки на плечах Тигренка.
Тот смотрел выжидательно, словно не мог решить, броситься или послушать дальше. "Что ж, самоуверенности
– Не нервничай, - от юноши исходил поток противоречивых эмоций, просто сбивающий с ног. Дайм захлебывался в его чувствах, физически ощущая дикую смесь ненависти и восхищения, страха и самоуверенности, ярости и осторожности, отчаяния и надежды, щедро приправленных любопытством и чувственностью.
– Я тебе не враг, - мужчина вложил в эти слова всю возможную искренность, и ему показалось, что Тигренок поверил. Перекатывающиеся под гладкой кожей мышцы немного расслабились, на губах мелькнул намек на улыбку, притягивая взгляд Дайма.
"Так какого демона тебе надо?" - Тигренку совсем необязательно было говорить, чтобы быть понятым.
– Правда. Не буду врать, что доволен... но, - легкая улыбка, открытые в дружелюбном жесте ладони. Всеми силами он показывал, что его не нужно бояться, ему можно доверять.
– Я хочу, чтобы она была счастлива. Ты ведь не причинишь ей зла?
Синие глаза мгновенно потеплели, и мужчину буквально окатило волной нежности и печали... Тигренок покачал головой и погрустнел.
– Да, пожалуй...
– Дайм не мог понять, что творится с юношей. Отчего такая тоска и отчаяние гложут его.
– Ты любишь её, я знаю... я тоже.
Тигренок отвернулся и завернулся в простынь, вставая кровати. Всем своим видом он показывал, что продолжать беседу дальше не намерен. Дайм наблюдал, как Тигренок одевается, завязывает волосы в небрежный хвост... и чувствовал его отчаяние, его тоску и боль, и горький отзвук ускользающей надежды.
– Не говори ей, прошу, - Хилл резко развернулся и в мгновенье оказался напротив Дайма, лицом к лицу. Он не мог издать ни звука, но маркиз понял и так.
– Пожалуйста!
– его просьба скорее походила на требование, и сопровождалась столь мощным взрывом эмоций, что Дайм еле устоял на ногах. Всего на краткую долю секунды он открылся, предстал перед Дукристом словно обнаженным. Не так, как несколько минут назад, всего лишь без одежды, а с обнаженной душой.
Похоже, Тигренок прочитал в глазах Дайма все его желания. Он нервно облизал губы и сделал последний шаг, разделявший их. Его взволнованное дыхание, чуть приоткрытые губы, жар его тела - он словно предлагал себя в уплату. И Дукрист не удержался, запустил одну руку в вожделенное золото, притянул голову юноши и впился ртом в покорно подставленные губы, другой рукой прижимая его к себе. На миг отстранившись,чтобы перевести дыхание, Тигренок заглянул ему в глаза вопросительно: "Ты не скажешь?!" - Дайм кивнул, не в силах вымолвить не слова, но обещая. Не отнимать у него последние немногие дни, или часы... оставшиеся крохотные капельки счастья, пусть горького и болезненного, но больше у него ничего не оставалось. Тигренок на этот раз уже сам поцеловал его и потерся о его бедра твердой выпуклостью.
– Не сейчас, - понимая, что ещё мгновенье, и он возьмет юношу прямо здесь, немедленно, маркиз рванул его голову назад, отрывая от себя.
– "Как хочешь", - Лунный Стриж отступил на полшага и грустно усмехнулся, глядя на него в упор.
– Демонов Тигренок, - Дукрист старательно успокаивал дыхание, напоминая себе, что сейчас не место и не время.
– Дайм? Тигренок?
– оба, словно застигнутые на месте преступления, вздрогнули и обернулись.
– Вы не подрались? Дайм, что тут происходит? Мне что, пора ревновать?
Принцесса с тревогой
Она взглянула на маркиза, но тот опустил глаза, не желая ничего объяснять. Встретилась глазами с Тигренком и вздрогнула сама. Покорность, смирение, тоска и горечь, смешанные с яростным желанием. Боги, что же с ним такое? Она подбежала к нему, не обращая внимания на Дайма, и обняла, прижимаясь всем телом. Тигренок судорожно вздохнул, почти всхлипнул, приникая к ней, смыкая объятия. Дукрист смотрел на них, захлебываясь в половодье их чувств, не желая пока мешать им. Шу и вправду ревновала Тигренка, хоть это и казалось глупым. Ревновала, боялась потерять, и чувствовала себя виноватой, и восхищалась им, и желала, и сердилась, и надеялась... и почти тоже самое чувствовал и юноша. Они горели, тяжело дышали, прижимались друг к другу, боясь отпустить хоть на мгновенье, исступленно целовались, словно этот миг был последним в их жизни.
– Тигренок, милый, солнечный мой, - он замер, боясь пошевелиться, боясь спугнуть неловким движением желанные слова.
– Тигренок.
– Шу, - он взял в ладони её лицо, в последней отчаянной надежде заглядывая ей в глаза.
– Шу, - он не успел больше ничего сказать, как она снова уткнулась ему в плечо, - я люблю тебя, Шу, слышишь? Люблю! Посмотри на меня, пожалуйста...
– но она так и не увидела движения его губ и не ответила ему.
"Что же ты творишь, девочка моя? Неудивительно, что твой Тигренок мечется, как сумасшедший. Он боится тебя потерять, боится смерти. Думает, что он просто игрушка для тебя. Почему ты до сих пор не сказала ему, что любишь? Чего ты сама боишься? Что же с вами происходит, глупые дети? Зачем вы мучаете друг друга?"
Тигренок и Шу затихли, прижимаясь один к другому, так и не сумев ничего понять. Дайм чувствовал, что юноша почти плачет от отчаяния, так и не услышав от неё спасительных слов. Его собственное сердце разрывалось от сострадания, ему хотелось схватить их обоих за шкирку, как котят, и встряхнуть хорошенько.
Он бы, пожалуй, так и сделал, уж, по крайней мере, заставил бы маленькую дурочку снять с любимого ошейник и поговорить с ним, если бы не одно странное ощущение. Оно могло бы показаться невероятной глупостью, но, тем не менее, Дайм понял, отчего Лунный Стриж не находит себе места и боится. Даже не боится, а пребывает в постоянном ожидании смертельного удара. Вот только зря ему кажется, что он последует со стороны Шу. Настоящая опасность исходит совсем с другой стороны - Тёмный Хисс требует положенной жертвы, и глупый мальчик решил отдать ему себя вместо Шу... и ошибся. Либо они оба сумеют выкрутиться, либо оба умрут. И единственный его шанс в том, чтобы предложить жадному божеству равноценную замену. Рональда, например - он же затеял эту игру, или Мастера Тени - он согласился принять контракт и отдал ученика на заклание.
И самое досадное, что вмешаться и хотя бы подсказать Дайм не мог, рискуя вызвать гнев божества. Хисс не отличался терпением и покладистостью, и если втравил своего Посвященного в переделку, то внимательно следит, справится ли тот сам, покажет ли себя достойным дальнейшей жизни. Мало кто из простых людей принимал всерьез уверения жрецов в том, что ни Райна, ни Хисс не покинули до сих пор этот мир, и продолжают по-прежнему играть людьми. В чем-то они были правы - никого из них божественные развлечения не задевали напрямую. Но в случае с магами и посвященными все было наоборот. И сомневающимся достаточно было бы заглянуть повнимательней в глаза Лунного Стрижа, чтобы встретиться взглядом с самим Хиссом.