Песни и романсы русских поэтов

Гусев Виктор Евгеньевич

Где ты теперь? С нищетой горемычной Злая тебя сокрушила борьба? Или пошла ты дорогой обычной, И роковая свершится судьба? Кто ж защитит тебя? Все без изъятья Именем страшным тебя назовут, Только во мне шевельнутся проклятья — И бесполезно замрут!.. 1847

468. Маша ^*

Белый день занялся над столицей, Сладко

спит молодая жена, Только труженик муж бледнолицый Не ложится — ему не до сна! Завтра Маше подруга покажет Дорогой и красивый наряд… Ничего ему Маша не скажет, Только взглянет… убийственный взгляд! В ней одной его жизни отрада, Так пускай в нем не видит врага: Два таких он ей купит наряда, А столичная жизнь дорога! Есть, конечно, отличное средство: Под рукою казенный сундук; Да испорчен он был с малолетства Изученьем опасных наук. Человек он был новой породы: Исключительно честь понимал, И безгрешные даже доходы Называл воровством, либерал! Лучше жить бы хотел он попроще, Не франтить, не тянуться бы в свет,— Да обидно покажется теще, Да осудит богатый сосед! Всё бы вздор… только с Машей не сладишь, Не втолкуешь — глупа, молода! Скажет: «Так за любовь мою платишь!» Нет! упреки тошнее труда! И кипит-поспевает работа; И болит-надрывается грудь… Наконец наступила суббота: Вот и праздник — пора отдохнуть! Он лелеет красавицу Машу, Выпив полную чашу труда, Наслаждения полную чашу Жадно пьет… и он счастлив тогда! Если дни его полны печали, То минуты порой хороши, Но и самая радость едва ли Не вредна для усталой души. Скоро в гроб его Маша уложит, Проклянет свой сиротский удел, И, бедняжка, ума не приложит, Отчего он так скоро сгорел? 1851

469. Буря ^*

Долго не сдавалась Любушка-соседка, Наконец шепнула: «Есть в саду беседка, Как темнее станет — понимаешь ты?..» Ждал я, исстрадался, ночки-темноты! Кровь-то молодая: закипит — не шутка! Да взглянул на небо — и поверить жутко! Небо

обложилось тучами кругом… Полил дождь ручьями — прокатился гром! Брови я нахмурил и пошел угрюмой: «Свидеться сегодня лучше и не думай! Люба белоручка, Любушка пуглива, В бурю за ворота выбежать ей в диво; Правда, не была бы буря ей страшна, Если б… да настолько любит ли она?..» Без надежды, скучен прихожу в беседку, Прихожу и вижу — Любушку-соседку! Промочила ножки и хоть выжми шубку… Было мне заботы обсушить голубку! Да зато с той ночи я бровей не хмурю, Только усмехаюсь, как заслышу бурю… 1853

470. Несжатая полоса ^*

Поздняя осень. Грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели, Только не сжата полоска одна… Грустную думу наводит она. Кажется, шепчут колосья друг другу: «Скучно нам слушать осеннюю вьюгу, Скучно склоняться до самой земли, Тучные зерна купая в пыли! Нас, что ни ночь, разоряют станицы Всякой пролетной прожорливой птицы, Заяц нас топчет и буря нас бьет… Где же наш пахарь? чего еще ждет? Или мы хуже других уродились? Или не дружно цвели-колосились? Нет! мы не хуже других — и давно В нас налилось и созрело зерно. Не для того же пахал он и сеял, Чтобы нас ветер осенний развеял?» Ветер несет им печальный ответ: «Вашему пахарю моченьки нет. Знал, для чего и пахал он и сеял, Да не по силам работу затеял. Плохо бедняге — не ест и не пьет, Червь ему сердце больное сосет, Руки, что вывели борозды эти, Высохли в щепку, повисли как плети, Очи потускли, и голос пропал, Что заунывную песню певал, Как, на соху налегая рукою, Пахарь задумчиво шел полосою». 1854