Песни Красных Ястребов
Шрифт:
Значит, прошло более суток…
– Почему ты была не в постели? – забеспокоилась Кейра.
– Ты же знаешь, я плохо сплю. Иногда меня тянет бродить ночами. Помню времена, когда медички привязывали меня к кровати. Я всегда выпутывалась. Ах, ночь! Если ступать тихо, тебя никто не заметит. Я наблюдаю, как люди спят. Вижу всякое. Например, тебя.
– Мама, это странно! Погоди…
Кейра все еще соображала со скрипом. Голос матери убаюкивал. Она что-то упустила – сосредоточься, Кейра!
– Ты сказала,
Фрида недоуменно посмотрела на нее.
– Дорогуша, ты поранилась?
– Чем было перепачкано платье, мама?
– Я… я не знаю, – Фрида обхватила голову руками. – Обычно я не упускаю деталей. Как же так… не могу вспомнить, прости, прости!
Кейра ощутила острый укол совести – не стоило давить на мать.
– Ничего, ничего. Это неважно. Мы найдем его и посмотрим. Если сестры Костра передали одежду прачкам, то спросим у них.
Если на платье была кровь – значит вечер на вилле и впрямь закончился кровопролитием. Даже если никто не резал ей горло, могли быть и другие раны. Разве что кровь была не ее… но это было не легче.
И все-таки она упустила кое-что еще.
– Мама, а кто принес меня в лечебницу?
Это должны были быть люди Бальдвина – больше некому.
– О, его я прекрасно запомнила. Высокий, худой. Имени не знаю, но я видела его в городе. В смысле, до того, как оказаться здесь. Это был Лодочник.
Кейре хотелось потрясти мать за плечи и спросить, уверена ли та. Само собой, она сдержалась. Не стоит забывать о том, что ее мать – больной человек и вообще ненадежный рассказчик. Нужен был еще один свидетель…
– Лодочника встречали сестры Костра? Кто там был, мама?
– Дай-ка подумать… Их было двое. Смуглая толстушка Бет – она дивно поет, когда работает в саду. И еще немая Мойра с большими торчащими зубами. Да, это были они.
– А этот Лодочник… ты раньше с ним не общалась? – Кейра постаралась не упоминать отца.
– Может, встречала. А может видела во сне. Поди разбери, что у меня в голове!
Фрида помогла Кейре встать с кровати. Кейра сделала несколько шагов и поняла, что помощь ей не нужна. Силы возвращались.
Единственное зеркало в лечебнице, о котором знала Кейра, находилось в кабинете настоятельницы. Идти туда Кейре совсем не хотелось, так что поиск скрытых ран откладывался. Да, Фрида могла с этим помочь, но Кейра не хотела зря ее волновать.
Зато Фрида помогла быстро найти послушницу Мойру. Кейра худо-бедно знала язык жестов. Вот у Фриды был настоящий талант к языкам – до встречи с отцом она много путешествовала.
Разговор начался с того, что Мойра чередой возмущенных жестикуляций вернула Кейру в кровать. Затем Кейра спросила:
«Что со мной случилось?» – но Фрида поспешно зафиксировала ее руки в воздухе.
– Получается у тебя не очень. Я побуду переводчиком,
Сестра Мойра начала делать быстрые движения руками – Фрида пару раз просила ее «говорить» медленнее.
– Ночью тебя принес мужчина. Он сказал, что выловил тебя из Рыбачьего Рога и… помедленнее! – … оказал первую помощь. Тебе очень повезло, что он оказался рядом. Счет шел на минуты. Ты была жива, но не приходила в сознание. Мы убедились, что твоей жизни ничего не угрожает – тише, Мойра! – и оставили тебя отдыхать. Расскажи, как ты оказалась в воде? – перевела Фрида.
Кейра подняла руки, но почти сразу опустила и продолжила голосом. Ей определенно не хотелось втягивать сестер Костра в историю с Бальдвином.
– Я поскользнулась. Я не умею плавать. Попытки самоубийства не было. Я очень благодарна вам и тому мужчине. Вы можете сказать имя или как мне найти его, чтобы поблагодарить?
Фрида начала было переводить, но Мойра остановила ее жестом – все прочла по губам.
– В тот момент нас волновала твоя жизнь, а не имя мужчины. Полагаю, работает лодочником, раз оказался на канале. Тебе очень, очень повезло – Мойра, хватит повторяться! – перевела Фрида ответ послушницы.
– В моей одежде было что-то необычное? – спросила Кейра.
– Нет, ничего. Она была грязной, ты можешь забрать ее в прачечной. Есть еще вопросы? – перевела Фрида.
Кейра задумчиво покачала головой. Если верить Мойре, она чуть не утонула в канале, но на одежде не было крови. Если бы платье было окровавлено, сестры бы заподозрили преступление и донесли стражникам. Когда Кейра бы очнулась, у ее кровати сидела бы не Фрида, а капитан Винсент. Значит, раны и впрямь не было. Но как тогда она очутилась в канале? Лодочник, вот кто мог дать ответ.
Мойра что-то сказала, но Фрида не потрудилась перевести. Кейра смутно поняла, что эта была гневная отповедь ее матери за то, что «шляется по лечебнице и беспокоит других пациентов». Кейра помахала руками, напомнив о своем существовании:
– Если моему здоровью ничего не угрожает, могу я идти?
– Я – в смысле, Мойра – продолжила бы наблюдение. Ты долго не приходила в себя. Но пациентов очень много, поэтому рекомендую провести простые тесты и отправляться домой, – перевела Фрида.
Мойра проверила рефлексы Кейры, заставила ее ходить по линии, приседать и прыгать. По-видимому, ничего подозрительного послушница не заметила.
– Все хорошо. Ты можешь идти. Но если почувствуешь себя плохо – дай знать в лечебницу, мы пришлем за тобой людей.
– Еще вопрос. Я могу одолжить такую же мантию с капюшоном, как у вас? – спросила Кейра.
Вряд ли стражники опознают в ней преступницу, если она будет одета сестрой Костра.
– Если это важно, обратись к прачке, – посоветовала Мойра руками и ушла.