Песни мертвых детей
Шрифт:
На следующий день Эндрю явился в дом Динозавров с отчетливым намерением убить Солнышко, как только представится такая возможность. С этой целью он стащил из отцовского сарая горсть гранул крысиного яда. Если их размолоть, то они станут точь-в-точь как серая труха, которая составляла значительную часть рациона Солнышка. Всю ночь Эндрю размышлял над своим планом. Убийство Солнышка представлялось ему единственным способом вновь завладеть контролем над ситуацией, а значит, и контролем над Командой. Его сила — в его готовности сделать больше, сделать хуже, сделать то, о чем остальные даже помыслить боятся. Питер наверняка испугается и вновь станет подчиняться, а Пол, потеряв Питера, будет вынужден отступить. Шагая тем дождливым утром, Эндрю знал, что у его плана нет явных изъянов.
Поэтому он не поверил своим
Эндрю огорчился вдвойне: во-первых, ему не дали самому убить Солнышко, а потому смерть птицы, как он позднее выразился, не имела никакого значения; а во-вторых, остальные ему не поверили, когда он сообщил, что к смерти дурацкой птицы он не имеет отношения. То, что он всего несколько мгновений назад сам замышлял смерть Солнышка и что теперь не нужно подвергать себя риску быть пойманным с поличным во время убийства, ничуть не уменьшило его досады. Хоть какое-то утешение он нашел лишь в уговорах, чтобы мистер и миссис Динозавр поскорее приобрели замену Солнышку. Возможно, он немного перестарался, внушая эту мысль. Возможно, не стоило требовать прямо сейчас поехать в зоомагазин. Вместо этого лучше бы он сосредоточился на похоронах Солнышка. Если бы Эндрю не упустил этот момент, то он мог бы поздравить себя с уроном, который смерть птицы нанесла моральному состоянию вражеского лагеря.
— Все, к чему я прикасаюсь, — плакала миссис Динозавр. — Все, к чему я прикасаюсь, умирает. Все, что я люблю…
Подразумевалось, что окончание последнего предложение содержится в первом.
Эндрю хватило глупости вторично предложить поскорее купить другую птицу — и тем самым он обеспечил бессмертие Солнышку.
Миссис Динозавр заплакала сильнее, а мистер Динозавр сказал, что Эндрю лучше всего прийти завтра днем.
Во время этой трогательной сцены Миранда стояла в дверях кухни. С ее возвращением из Германии в дом, пусть и охваченный горем, вернулось и относительное спокойствие. Столь бурное проявление чувств, хотя в каком-то смысле и носило лечебный характер, изрядно раздражало Миранду. За все время после смерти ее брата бабушка с дедушкой позволили себе слезы на публике в единственном случае, допустимом в английском обществе, — на похоронах. Наедине они проявляли почти такую же сдержанность.
«Почему ты так не плакала по моему брату? — хотелось спросить Миранде. — Почему ты плачешь по этой дурацкой птице?»
Но после ухода Эндрю печаль по брату выплеснулась у Миранды печалью по пернатому созданию — и рыдающий дуэт, который они образовали с бабушкой, оказался эмоционально полезен обеим, пусть в полной мере никто из них этого и не понимал. Мистер Динозавр проявил больший стоицизм, но тревога грызла и его — тревога, как жена примет известие о рецидиве.
Дождь на улице усилился. Домой Эндрю не пошел, а забрался на высокую живую изгородь из остролиста — прекрасное место для наблюдения за садом Динозавров. С этого безопасного наблюдательного пункта, надежно затерявшегося среди оливковых теней и приятно жестких листьев, он наблюдал за похоронами Солнышка — за приготовлениями, за самой церемонией и за всем, что было потом.
Сначала в сад вышел мистер Динозавр, принес из сарая лопату, срезал в дальнем конце лужайки кусок дерна и выкопал неглубокую ямку. Затем он стряхнул землю с нижней части вытащенного куска дерна, чтобы, когда дерн положат на место, под ним образовалась небольшая полость — размером с волнистого попугайчика. Поставив лопату обратно в сарай, он вернулся в дом. Вышла миссис Динозавр. Она несла коробку, в которой Эндрю тотчас опознал упаковку из-под инжирного рулета. Коробку прикрывал вышитый носовой платок. Следом шла Миранда. Не обнаружив мистера Динозавра, они какое-то время бродили по лужайке, разыскивая могилу. (Эндрю захотелось окликнуть их и показать.)
— Как ты думаешь, он уже выкопал? — спросила миссис Динозавр.
— Сказал, что выкопал, — ответила Миранда. Они все еще искали, когда из дома появился мистер Динозавр. Сама церемония прошла столь торжественно, что даже
Спустившись с остролиста, Эндрю отловил пару местных кошек и зашвырнул их за забор, в сад Динозавров, — в надежде, что они учуют запах дохлого Солнышка и разроют могилу. После изгнания из штаба врага ему нечем было заполнить вторую половину дня. Идти домой и подвергать себя риску встречи с отцом совсем не хотелось. Впервые после смерти Мэтью он желал очутиться с остальными — в школе. Но едва эта мысль посетила его, как он тотчас устыдился ее.
Эндрю не сомневался, что остальные как раз в этот миг отчаянно жалеют, что заперты в четырех стенах (Здесь Эндрю ошибался: Питер с Полом увлеченно делали лабораторную работу по химии, стремясь овладеть основами хроматографии.)
Он решил спрятаться в одном из сухих тайников, в Ведьмином лесу. Там он сможет как следует поразмыслить о том, как идут дела.
Эндрю крутил педали велосипеда и думал о главном препятствии, мешающем операции «Вымирание». О мистере Динозавре.
Хотя вся Команда знала, что у мистера Динозавра Большое Ры и он скоро умрет, Эндрю никак не мог разглядеть в нем никаких признаков близящейся смерти. И очень расстраивался. По всем внешним признакам мистер Динозавр был до идиотизма здоровым стариканом. Он с неукротимым рвением ковырялся в саду. Один раз — Эндрю вспоминал об этом со стыдом — они в шутку начали бороться и мистер Динозавр сжал ему запястья столь крепкой хваткой, что Эндрю понял, что не может вырваться, сколько бы ни извивался. Мэтью никогда не говорил, где именно у мистера Динозавра Большое Ры. Но все знали, что Большое Ры захватило какое-то недоступное или жизненно важное место, а потому операция невозможна. В ванной комнате мистер Динозавр держал аптечку, забитую лекарствами; он постоянно тревожился, что недостаточно ест для поддержания веса; всякий раз, когда он зажигал трубку, в адрес всех докторов сыпались ритуальные проклятия.
— Человек должен иметь в жизни удовольствия, — говорил он Эндрю сквозь дым, вонявший торфом. — А что еще ему остается?
Эндрю все надеялся увидеть какое-нибудь явное проявление близкой смерти мистера Динозавра. Каждый день он ждал, что кожа мистера Динозавра покроется коростой и почернеет. Он знал, что Большое Ры связано с опухолями, и он бы с радостью полюбовался парочкой таких шишаков на лбу мистера Динозавра. Эндрю часто представлял себе, как окажется единственным свидетелем, когда мистер Динозавр схватится за горло и упадет на землю, булькая в агонии. Тогда Эндрю сможет кое-что прошептать ему на ухо, чтобы смерть старика стала совсем уж мучительной.
Эндрю доехал до Ведьминого леса, поставил велосипед за пропахшим мочой сараем и расположился в более или менее сухом уголке. Он неподвижно просидел там следующие три часа, несмотря на то что его временами пробирала дрожь.
Эндрю собирался сказать остальным двоим, что он, и только он, несет ответственность за смерть Солнышка. Имелся небольшой риск, что они узнают (например, от Миранды), что птица сдохла раньше, до его прихода в дом Динозавров. Но Эндрю не сомневался, что если у них возникнут подозрения, он легко их развеет. (Скажет, например, что пробрался в дом, когда Динозавры еще спали, и щедро сыпанул отравы в завтрак Солнышка.) Но с Питером, и уж точно с Полом, скорее всего, возникнут сложности — разные сложности, хотя и проистекающие из одного источника. Эндрю решил встретиться с ними по очереди: сначала с Питером, затем с Полом. С этой целью ровно в три часа дня он спрятался за деревом у поворота в Тупик