Песни мертвых детей
Шрифт:
Собрать полный комплект. Этого Питеру никогда-никогда не удастся. Даже когда мы играли в лото у Динозавров, он ни разу не смог собрать полный комплект фишек.
Без предупреждения я ударил его по горлу.
Он закашлялся, захрипел.
Я пару раз двинул его коленом в бедро, чтобы у него онемела нога.
Питер покачнулся, потерял равновесие и изобразил на заснеженной лужайке перед домом небольшой танец из следов.
Когда к нему вернулась способность говорить, он спросил:
— Зачем
— Потому что ты этого заслужил, — сказал я. — Почему ты всегда такой полный Пидер?
— Прости, — пробормотал он.
Он понял, что я хочу сказать.
— Не извиняйся, — отрезал я. — Вот приказ. Беги домой и возьми велосипед, но так, чтобы тебя не застукали. Встречаемся в Базовом лагере № 1, в сарае, как можно скорее. Никто не должен тебя задержать. Ты понял? Никто. Иначе пеняй на себя. Я найду Эндрю и расскажу ему о твоем эксперименте с Мэтью. Мы вместе придем и тебя уделаем.
Теперь Питер знал, что значит быть «уделанным» Эндрю.
Он со всей мочи рванул по Неустойчивой улице. Но я знал, что он притормозит, как только скроется из виду.
К своему дому я пробрался через кусты и с облегчением увидел, что матери в саду нет. Иначе мне вряд ли удалось бы забрать велосипед.
(Тогда бы осталось прибегнуть к единственному способу — рискнуть и выманить ее из сада, помяукав раненой кошкой.)
Но накануне ночью ведь был сильный мороз. Что маме делать в саду?
Больше всего меня волновало, как бесшумно протащить велосипед через скрипучую калитку.
И если мать выйдет, чтобы выбросить очистки на компостную кучу, то она заметит, что велосипед исчез. Она решит, что его украли, и вызовет полицию. Но это больше не имело значения.
Я крался к дальнему концу сада с таким расчетом, чтобы перебраться через ограду там, где меня не увидят из кухонного окна.
Я незаметно пробрался вдоль живой изгороди позади дома.
Я хорошо понимал, что оставляю следы.
Пригибаясь, я бочком протиснулся вдоль стены гаража.
Быстрый взгляд за угол.
Это был самый опасный момент. В течение целых двух секунд или около того я буду хорошо виден с наблюдательного пункта, который могла сейчас занимать моя мать.
Но ничего не оставалось, как мужественно решиться на риск На счет «три» я рванул.
Слегка запыхавшись, я ударился о боковую стену дома и прислушался, не крикнет ли мать, не заскрипит ли входная дверь или гравий под ногами.
Но я слышал лишь жалобную песню одинокой малиновки. Я представил себе ее перья, напоминающие кровь раненого: ярко-алые на фоне заснеженной ветки остролиста.
Медленно, применяя все навыки бесшумного передвижения, я добрался до велосипеда.
Он стоял, прикованный
Прикосновение к кожаному седлу велосипеда само по себе казалось победой. Я смог этого достичь!
Пальцы тронули металл кодового замка. Я набрал комбинацию: 9–4—7—7.
(Этот код состоял из первых букв наших имен: Э—М—П—П, считалось, что А = 1, Б = 2, В = 3 и т. д. Для букв больше И = 9 я просто складывал две цифры вместе. Например, П для Питера (и Пола) = 16, а 1 + 6 = 7.)
Я чувствовал себя отважным диверсантом, который подкладывает бомбу в нескольких футах от фашистского патруля.
Внезапно мать запела. Она часто так делала. Особенно она любила петь куски из месс Баха.
Я ничего не имею против Баха, но мать, по-моему, никогда не допевала до конца. Думаю, она не знает больше двух строчек подряд. Я обычно чуть с ума не сходил.
Пальцы соскользнули с замка, он звякнул о велосипедную раму.
Мать все пела.
Я набрал последнюю цифру и услышал бульканье: в трубу, а из нее в сточную канаву потекла теплая вода.
Я быстро прижался к стене, выжидая, когда поток иссякнет.
Мать мыла посуду сразу после завтрака и обеда.
Вода была серой, вся в черных чаинках.
Немного воды перелилось через край канавки и растеклось вокруг подошв моих ботинок
Если мать действует по плану, то сейчас она понесет объедки на компостную кучу.
У меня есть около минуты, пока она будет надевать пальто.
Замок щелкнул. Я быстро снял его и повесил себе на шею.
Пригнув голову ниже руля, я покатил велосипед к калитке.
Если мать заметит меня за воротами, не стану обращать внимания на ее крики, а хорошенько поднажму.
Гравий хрустел громче, чем хотелось бы, но, к сожалению, избежать этого шума я не мог.
Сейчас мать должна была всовывать руки в рукава своего пальто из бобрика.
Я был почти у ворот. Ни единого звука сзади так и не раздалось.
Поднимая щеколду, я услышал, словно эхо, щелчок замка входной двери.
Я оглянулся.
Входная дверь начала открываться. Меня поймают. Меня поймают.
Но тут зазвонил телефон.
Я отчетливо услышал, как мама сказала: «Черт!» Входная дверь закрылась.
Необходимость в осторожности отпала, я распахнул калитку и захлопнул за собой.
Вскочив на левую педаль, я покатился вниз с холма, пока не достиг края Парка.
Выехав на Мидфорд-стрит, я услышал вой сирены. Мгновение я гадал, что это — полиция, пожарные или «скорая помощь».
На случай, если это полиция, я свернул в сторону и затаился.
Мимо промчалась «скорая», она неслась в сторону Мидфордской больницы.