Песни мертвых детей
Шрифт:
— Ты всегда будешь страдать, — сказал Мэтью. — И ты отправишься в ад.
— А ты не считаешь, что я уже в аду? — спросил Берт неожиданно ясным голосом. Густая мокрота, перекрывавшая ему горло, внезапно куда-то делась, в точности как в театре, когда поднимается занавес, чтобы актеры вышли на бис. — Мы оба в аду, я и твоя бабушка. Мы так тебя любили. Мы никогда не простим себе того, что с тобой случилось.
— Зд'oрово, — сказал Мэтью. — Вы и не должны прощать.
Берт закрыл лицо руками.
— О
Мэтью — я никогда не решился бы на такую дерзость — подошел ближе.
Он встал в изножье, положив руку на бронзовый шар, венчавший столбик кровати.
— Только одна вещь, — сказал он, — может сделать мою ненависть не такой сильной.
Берт опустил руки.
Я испугался, что он увидит, что никакой это не Мэтью, а я.
А Мэтью знал, что старческие слезящиеся глаза Берта видят только пятно светлых волос.
— Что я должен сделать? — спросил Берт. — Скажи, что я должен сделать.
Мэтью приблизился к нему на шаг. Затем еще на шаг.
Берт вытянул руки, готовый заключить Мэтью в объятия, — он так ждал этого, он столько молился об этом.
— Ты должен умереть, — прошептал Мэтью. Умереть как можно скорее. С каждым твоим прожитым днем я буду ненавидеть тебя все сильнее.
Руки Берта упали на одеяло, словно сбитые машинами воробьи.
Он зарыдал.
— Младенец, — думал Мэтью, — глупый слабый большой младенец.
Выходя из спальни, я чувствовал, как Мэтью выскальзывает из меня. Он остался в спальне, чтобы еще помучить дедушку.
Я знал, что если обернуться и заглянуть в комнату, то я его увижу — светловолосое размытое пятно, висящее в воздухе. Черно-белое смазанное фото.
Именно так видел его Берт. И будет видеть его до тех пор, пока не умрет.
Спускаясь по лестнице, я чувствовал себя ужасно счастливым. Мой поступок был гораздо умнее, чем все поступки Эндрю.
— Как он? — спросила Эстель.
Я решил рискнуть и предположить, что она не слышала разговора наверху.
— Крепко спит, — ответил я. — Но бормочет во сне.
— Иногда с ним такое бывает, — согласилась она. — Что он говорил?
Я помялся, притворяясь, будто мне неохота отвечать, а потом сказал:
— По-моему, он разговаривал с Мэтью.
— Господи, — вздохнула Эстель. — Это плохо.
Питер с любопытством смотрел на меня. Уж он-то наверняка слышал плач и стоны.
— Почему плохо? — спросил он.
Эстер потерла о губы обручальным кольцом — она часто так делала, когда расстраивалась.
— Несколько недель назад эти кошмары прекратились, — сказала она. — Я-то надеялась, что навсегда.
Я сделал все, чтобы Эстель как можно дольше не поднималась наверх. Еще раз повторил, что Берт крепко спит
Мой поступок казался мне теперь дико опасным. Я не понимал, что на меня нашло.
Хотя нет, я все-таки понимал, что на меня нашло: Мэтью и через Мэтью дух Команды.
Ведь так странно, что мы разлетелись далеко-далеко, словно листья, которые ветер разнес по разным странам.
Когда мы благополучно удалились от дома, я рассказал Питеру, что провернул наверху. Он был потрясен и даже не пытался это скрыть.
— Что ты сделал?
— Если мы будем продолжать в том же духе, мистер Динозавр умрет через неделю-другую.
— Ты так думаешь?
— Но цыплят по осени считают, — сказал я. — Он крепкий старый хрыч.
По-моему, Питер выглядел слишком задумчивым. А я пребывал в эйфории.
Наш метод ускорения вымирания был хорош тем, что мы ничем не рисковали. Пока мы будем продолжать в том же духе, поймать нас за руку невозможно.
Главная опасность заключалась в том, что Берта могли отправить в дом престарелых, где его оградят от нашего ненавязчивого давления.
Нужно было позаботиться, чтобы его никуда не увезли, тогда он сможет максимально утомить Эстель.
Суббота и воскресенье прошли без происшествий.
Мы с Питером договорились встретиться в понедельник у дома Мэтью.
В первую очередь нам предстояло убедиться, что Берту и Эстель ничто не угрожает со стороны Эндрю. Затем мы собирались проводить Миранду до школы.
Накануне ночью ударил сильный мороз. По небу плыли серые, даже черные тучи. Шел снег. И не таял на промерзшей земле.
К дому Мэтью мы подошли почти одновременно. Эстель сообщила, что Миранда уже ушла в школу.
Мы с раздражением поняли, что Миранда пренебрегла нашей защитой. Но в тот момент мы больше беспокоились о Берте с Эстель. Стараясь их не спугнуть, мы выспросили, собираются ли они куда-нибудь сегодня или проведут весь день дома.
— Нет-нет, — ответила Эстель, стоя на крыльце, — Берт еще ужасно слаб. Прошлой ночью ему приснился ужасный кошмар. Такой ужасный, что я даже не хочу вам рассказывать.
Мы удалились, решив, что они будут в безопасности, насколько можно быть в безопасности без нас.
На школьной линейке мы встревожились еще больше: Миранды там не было.
— Ты ее нигде не видишь? — спросил я.
Питер шарил глазами по хихикающим подружкам. В гуще девчонок стояла Триша, вела она себя странно тихо.
— Нет, — ответил Питер.
Вышла директриса. Все замолчали.
После линейки наши подозрения подтвердились: Миранда в школу не пришла.
Мы поняли это после разговора с Тришей.