Песни сирен

Макдермид Вэл

— Ой бабушка, какие у тебя большие зубы! — тонким голосом пропела Кэрол.

— Это чтобы побыстрее сожрать карри, — рассмеялся Тони.

Он знал, что они достигли грани, которую ему нельзя переступать: он слишком долго возводил защитные барьеры, чтобы легко поддаться слабости. И потом, сказал он себе, ему не нужны отношения с Кэрол. У него есть Анжелика, а горький опыт научил его, что это максимум, с чем он может управиться.

— Так как же вас угораздило вляпаться в такую «людоедскую» работу? — спросила Кэрол.

— Когда

я писал докторскую диссертацию по философии, выяснилось, что я терпеть не могу вставать на задние лапки и разговаривать с аудиторией, что исключало академическую работу. Вот я и занялся практикой, — объяснил Тони и изящно перешел на анекдоты. Он чувствовал себя свободно, как человек, идущий по замерзшему озеру и твердо знающий, что за спиной у него берег.

Оставшуюся часть ужина они провели на «нейтральной» территории, говоря о карьере, и, когда Кэрол попросила у официанта счет. Тони сказал:

— Я плачу, хорошо? Плюнем и на феминизм, и на мужской шовинизм.

Когда они шли к офису Тони, он сказал:

— Вернемся на землю. Расскажите, как прошел день.

Резкая смена темы укрепила Кэрол в мысли что с Тони нужно играть осторожно. Она еще не встречала человека, который бы так резко отказался от легкого флирта. Ее это смутило, тем более что она чувствовала, что нравится ему, и не сомневалась в способности привлекать мужчин. Ладно выслеживая Хенди Энди вместе с ним, она успеет выстроить между ними мостик.

— Сегодня утром у нас произошел прорыв. По крайней мере мы на это надеемся.

Тони резко обернулся.

— Что за прорыв? — спросил он.

— Не волнуйтесь, вас не будут игнорировать, — успокоила Кэрол. — Это было бы несущественной деталью во множестве других расследований, но, поскольку у нас так мало улик, все пришли в волнение. На гвозде, торчащем из ворот «Королевы Червей», нашли кусочек кожи. Эксперты сделали все очень быстро, и оказалось, что он совершенно необычный. Это оленья кожа, и происходит она из России.

— О, господи, — прошептал Тони, отвернулся, прошел чуть вперед. — Не говорите ничего, дайте мне высказать предположение. Вы не могли достать образец у нас, и вам, вероятно, придется посылать запрос в Россию, а это очень трудно. Я прав?

— Откуда вы, черт побери, узнали? — спросила Кэрол, догоняя Тони и хватая его за рукав.

— Я ожидал чего-то подобного, — просто сказал он.

— Что вы имеете в виду?

— Потрясающий отвлекающий маневр, чтобы полиция забегала, как безголовая курица.

— Вы думаете, это отвлекающий маневр? — Кэрол почти кричала. — Почему?

Тони провел руками по лицу и волосам.

— Кэрол, этот малый предельно осторожен. Он почти безумен в своей жажде не оставлять улик, у серийных убийц обычно бывает высокий уровень интеллекта, а Хенди Энди, без сомнения, один из самых умных преступников, которых я встречал или о которых читал. И вдруг, из ниоткуда, словно из воздуха, мы получаем не просто некую улику, а улику столь

редкую, что она могла быть оставлена крайне ограниченным числом людей. А вы стоите тут и называете это прорывом? Держу пари, ваши целый день бегали, как ошпаренные, пытаясь выяснить, откуда мог взяться этот непонятный кусок русской кожи. Ведь так? Ладно, не отвечайте, дайте догадаюсь. Держу пари, теперь вся группа отматывает назад жизнь Макконнела, пытаясь найти связь.

Кэрол уставилась на Тони. Когда он вот так все объясняет, вещи кажутся ослепительно очевидными. А ведь никто из полицейских не усомнился в весомости этого кусочка кожи.

— Я прав? — спросил Тони, на этот раз гораздо мягче.

Кэрол скривилась.

— Не вся группа. Только я, Дон Меррик и двое констеблей. Я провела большую часть дня на телефоне, разговаривая с руководителями ассоциаций тяжелой атлетики и бодибилдинга, пытаясь установить, участвовал ли Макконнел когда-нибудь в национальных или региональных соревнованиях которые проводились в России или с участием русских. А Дон с ребятами допросили с пристрастием турагента, пытаясь выяснить, не ездил ли он туда отдыхать.

— Иисусе, — простонал Тони. — И что?

— Пять лет назад он входил в команду тяжелоатлетов Северо-Запада, которая участвовала в соревнованиях в тогдашнем Ленинграде.

Тони глубоко вздохнул.

— Несчастный бедолага, — сказал он. — Я вовсе не хочу выглядеть снисходительным высоколобым ублюдком! Я понимаю, как отчаянно вам хочется поймать убийцу. Просто жаль, что никто не рассказал мне о найденной улике, и дело зашло так далеко.

— Я пыталась дозвониться до вас сегодня утром, — сказала Кэрол. — Вы так и не сказали, где были.

Тони поднял руки.

— Прошу прощения. Я погорячился. Я был в постели, спал, телефон был выключен. После вчерашней ночи я так вымотался, что для работы над профилем мне надо было отоспаться. Нужно было проверить автоответчик. Простите. Мне не следовало горячиться.

Кэрол усмехнулась.

— На сей раз прощаю. Сохраните свой запал для Хенди Энди, ладно?

Тони криво улыбнулся.

— Не боитесь сглазить?

Он казался таким уязвимым, что порыв чувств мешал Кэрол следовать собственному решению, которое она приняла всего минуту назад, — играть осторожно. Она шагнула вперед и крепко обняла Тони.

— Если кто-нибудь и сумеет это сделать, так, Тони, вы — прошептала она и потерлась головой о его подбородок, как кот, метящий свою территорию.

Брендон смотрел на Тома Кросса с ужасом на лице.

— Сделали что?! — переспросил он.

— Обыскал дом Макконнела, — воинственно рявкнул Кросс.

— Мне кажется, я вчера ясно выразился, сказав, что у нас нет никакого права это делать? Ни один судья в стране не согласится, что у нас достаточно оснований.

Кросс улыбнулся. То была пасть, от которой у ротвейлера шерсть встала бы дыбом.