Песни/Танцы
Шрифт:
– Понятно.
Мои товарищи сделали то же самое, по инициативе суда, естественно. Но сегодня эта инициатива совпадала с нашей, как ни странно. Через полчаса мы были свободны. Вышли на крыльцо, там встретили майора.
– Уже? – удивился он.
– Все, оправдали нас.
– Быть такого не может…
Майор специально пошел узнавать, мы закурили. Формально мы могли теперь плюнуть на майора с высокой колокольни. Но хотелось триумфа. Вскоре майор вернулся.
– По месту жительства перенесли? Жаль… Надо было вам пару суток административного ареста впаять.
– Товарищ
– Ладно, больше не попадайтесь, понятно?
– Еще бы.
– Поехали! – скомандовал майор своим подчиненным, они загрузились в «Газель» и отчалили от здания суда.
Почти сразу же за ними к суду стали подъезжать автобусы с задержанными за вчерашний сход. Автобусов было много.
– Ого, – присвистнул Вадим, – это им работы, – он кивнул в сторону суда, – до вечера хватит.
– Видимо, поэтому и отправляют по месту жительства.
– Не иначе…
– Ну ладно, – Вадим протянул нам свою ладонь, – давайте прощаться, я домой.
– Уже? Тогда бывайте…
– Ага. Если сегодня вечером сход будет – пойдете?
– А будет?
– Наши говорят, что будет.
– Может, и пойдем.
– Ну, тогда – увидимся, – мы пожали друг другу руки.
Вадим удалился, мы проводили его взглядами. Хороший дядька. Хотя бы ради знакомства с ним стоило посидеть эту ночь в камере. А поначалу он мне не понравился…
– Ну, что делать будем? – спросил я товарищей.
– Я бы пива выпил, – сказал Быра.
– Поддерживаю, – это Глеб.
– Пошли тогда, где здесь магазин?
Мы побрели прочь от здания суда, еще один декабрьский день только начинался, что нас ждало впереди – можно было только догадываться. Неужели митинги захватили всю страну? Интересно… Чем же все тогда закончится?
Пока у нас были одни вопросы, никаких ответов. Мы шли мимо автобусов с задержанными товарищами – махали им руками, делали ободряющие жесты. Все равно мы победим – на сегодня, так завтра. Никакой ОМОН не сможет остановить целое поколение, это факт. Обрюзгшие судьи, депутаты, чиновники, силовики и прочие жулики рано или поздно вынуждены будут уйти, потому что даже они – со своими деньгами и властью – не в силах противостоять будущему. Вот в это хотелось верить, и мы верили этим декабрьским утром, в понедельник, когда я вдруг понял, что не хочу идти в свой офис – и не пойду…
Испытание Свободой
Самые тяжелые путы – это путы свободы. Твое сознание лелеет мечты о ней уже многие годы, но готово ли оно принять ее? Готов ли ты сам стать свободным? Преодолеть все сдерживающие тебя границы, и выйти в открытый космос…
Испытание свободой – самое трудное испытание. И мне предстоит пройти его.
Я выхожу на каменную площадку, в нише на одной из наклонных плоскостей Зиккурата. Далеко внизу раскинулся Песок и Пепел, город убийц. Еще дальше – те места, которые я оставил очень давно, убегая от обстоятельств, ища лучшей доли; места, воспоминания о которых стерлись, размазались, заросли уродливыми рубцами.
Там, внизу, бушует пламя. Кажется, там началось восстание. Вооруженная до зубов толпа беженцев прорвала заслон возле КПП и ринулась
Их бунт – это рывок к свободе. Судорожный бросок загнанных и измученных людей. Уставших от неизвестности, измотанных отчаянием, потерявших зубы, конечности и – вместе с ними – страх в схватках с убийцами.
Там же и сами убийцы. Хищники – они чуют кровь, которая обязательно прольется, раз начался бунт. Для них это игра, да и хороший повод немного изменить расклады реальности в свою пользу, встряхнуть зарвавшихся жрецов.
Революция ползет как эпидемия, от которой спасаются все эти люди. Возможно, она поглотит их вместо нее. Вполне закономерный итог.
Я стою, ветер шевелит мои волосы. Я знаю, что где-то позади меня стоит Человек-с-головой-Быка, смотрит мне в спину. Я знаю, что он ничего мне не скажет, а если я повернусь – предпочтет раствориться в темных залах Зиккурата.
Знаю я и то, что ему нечего мне сказать. Сейчас, по крайней мере. Он видит реальность неизменной, а, возможно, сам делает ее такой, считая, что только так можно сохранить этот мир в целости. Он дарует мне свободу, дабы я сам решал, как распорядиться ее дарами.
Я смотрю на толпу внизу, которая крушит КПП, сметает заграждения, убивает Сержанта Закономерность и его товарищей, врывается в этот бар «У Зиккурата», в котором я не так давно пропускал стаканчик-другой. Потом бар начинает полыхать, оттуда вываливаются мародеры с бутылками в руках, заливают пойло в свои надорванные от крика глотки.
Они просят свободы – и вот свобода дана им. Освобожденные – они превращаются в убийц. Вчерашние беженцы жгут, грабят и убивают. Их свобода делает их такими. Теперь они ее рабы.
Мне не хочется думать о том, что бы сделал я, будь я сейчас среди них, будь на их месте. Я ведь тоже из этого теста. И так же желаю свободы, и так же боюсь ее.
Я смотрю на объятые огнем кварталы и понимаю, что свобода – величайший дар и тяжелейшее проклятие. Обрести ее – значит, перестать быть живым, принять свою смерть и отправиться в вечное изгнание. Свобода – это отрава, которая станет живой водой лишь для того, кто готов отравиться так, что умрет.
Где-то в параллельной реальности люди покупают квартиры и автомобили, фотоаппараты и микроволновые печи. Обзаводясь вещами, привязывая себя к ним, они становятся несвободны, стирают свою собственную историю, меняя ее на историю вещей.
Здесь – я, одинокий в звенящей пустоте, – размышляю о свободе. Готов ли я принять ее? Обрести, зная, какую цену придется заплатить?.. У меня есть ответ.
Я возвращаюсь назад. Иду под темные своды. Где-то там меня ждет Человек-с-головой-Быка, я дам ему ответ, пусть не переживает.
Революция – Песнь 7. Куплет 2
Ветер гулял вдоль улицы, поднимая клубы мелкой снежной пыли, лохматя в небе тучи свинцового цвета, и принося из-за лесополосы, отделяющей город от химического завода, запах фенола, который медленно оседал в жилых кварталах. Улица была почти пуста, лишь изредка темные фигурки прохожих мелькали между домов.