Песни

Шаов Тимур

Шао-дэ-дзин

(дачные размышления о природе лени)

Утром вставать неохота — Треснешь будильнику в лоб. «Job» — по-английски «работа». Вот уж, действительно «джоп»! В дачном углу деревенском Славно сидеть, созерцать, Думать о Дао вселенском, Мыслями мозг удобрять. На дороге столбовой Свинья лежит в экстазе, И толстый-толстый слой Миргородской грязи… Едет пахарь на Сивке верхом Смотрит, как я сажусь под плетень, н недеянье считает грехом И вульгарно трактует, как лень. Разведу

окрошку пивм, Полечу свою мигрень Покрю неторопливо. Это лень? Пусть будет лень… Вот пыхтит сосед по даче. Тяпкой машет. «Слухай, Вась! Тяпку брось, кончай ишачить! Тоже, Золушка нашлась! Нблюдай небес движенье, Рост травы, реки скольженье, Быстрокрылое круженье Лупоглазой стрекозы. Недеяние — прелестно, Созерцание — полезно, Так учил один известный Тунеядец — Лао-цзы». Меня пугают постоянно, Что без помощи труда Мне не поймать какой-то рыбки Из какого-то пруда. Ах, отстаньте от меня, Мне рыбалка до фени. Ходить мне лень, удить мне лень, Моя фамилия Ленин! Нюра — злая доярка — кричит мне: «Ты дачник хреновый!» Дура! Я ж не на печке, Я в башне из кости слоновой! Нет у нас культуры лени, Разучились созерцать, Всё торчать бы в огороде, Да лопатами бряцать! А я ж не просто так лежу — Я же истине служу! Недеянье не кичится, не берёт города, Недеянье — это высшая форма труда. Недеянье — это путь длиною в сотни тысяч ли, Это небо Поднебесной, это соль родной земли. А с соседней колокольни раздаётся целый день: «Лень…» Можно встать, побежать, стать кипучим, как чайник, Сделать жизнь насыщенной необычайно, Разбираться в театре, кино и балете, Посмотреть «Трёх сестёр», выпить водки в буфете, Заработать мильон на торговле бензином, И кричать «Все козлы!» из окна лимузина. Можно рваться во власть, На приличья не глядя. Можно столько украсть, Что уже не посадят, Можно стать поп-звездой, Режиссёром, поэтом, Записным резонёром Из высшего света, Копошиться в тусовках, Как в куче навозной И к себе относиться Чрезмерно серьёзно. Торговать «Гербалайфом», Худеть без эффекта, Можно жизнь прожить В состоянии аффекта, Можно много писать всякую дребедень, Можно это и то, можно всё! Но только лень… Ну лень… Мысль, будто конь без уздечки, Вольно резвится, летит, Даже валяясь на печке Мудрый всё время в пути. Автор вполне понимает Пагубность этих идей. Сам Автор предпочитает Трудолюбивых людей. Да, недеянье прелестно, Но надо и что-нибудь жрать Так что — привет Поднебесной! Ставьте будильник на пять. Ах ты Дао, моё Дао, Дао важное моё. Дао важное, сермяжное, Непознанноё!

Шмитовский проезд

Вот

Шмитовский проезд, Первейший из проездов. Вот красота дворов, Вот чистота подъездов. Здесь люди так милы, Не знают слова «сволочь». И вместо гимна здесь Сен-Санс играет в полночь. Здесь овощи крупны, А фрукты баснословны, И Мурзики жирны, И Тузики огромны. Ещё здесь нет ворон, Лишь соловьи да сойки, Платон и Томас Мор Сидят у барной стойки. А может, не они, Я их в лицо не знаю. Но, скажешь им: «Салам» — Они в ответ кивают. Здесь в небе Южный Крест. Ах, Шмитовский проезд. Нарядные бомжи Здесь пьют Шартрёз и Кьянти, А денег им даёшь, Бормочут: «Ах, оставьте!» Здесь водят хоровод Стыдливые путаны, И замуж их берут Морские капитаны. Банкир здесь при деньгах, Гаишник при дороге. И все творят добро, Спокойные, как боги. На кухнях говорят За жизнь и за погоду. И чайники свистят Бетховенскую «Оду». Зеркальные пруды — Жемчужина ландшафта, И перед стартом здесь Гуляют космонавты. Отсюда не видать Сиянья звезд кремлевских, Но виден в ясный день В бинокль Колосс Родосский. А, может, не Колосс, Как знать на самом деле? Возможно, это Пётр Работы Церетели. У ног его река, Построен на века. Широкий, как Гудзон, Как Амазонка, длинный, И редкий пешеход Дойдёт до середины. Бывает, президент Заедет в воскресенье, Старушкам раздаёт Цукаты и печенье. Архитектурный облик Здесь ярок и прекрасен. Здесь строил Корбюзье, Нимейер, Хундертвассер. Здесь жили Лев Толстой Ландау и Ботвинник, Теперь я здесь живу, И пью тут свой полтинник. Сижу тут, как сверчок, И песенки слагаю, И свой шесток хвалю, Чужой шесток ругаю. И улицу свою Вон как живописую, Но вечером один Гулять здесь не рискую. Ну да, приврал, приврал, Придумал, приукрасил. Не жил здесь Лев Толстой, Не строил Хундертвассер. Но мне присущ такой Счастливый взгляд на вещи. Пусть кто-нибудь другой На свой приют клевещет. По мне здесь — благодать, Чего ещё брюзжать. А как снесут наш дом — Ужо пойдет веселье. Построят офис, банк, А нас отсель отселят Куда-нибудь в Фили, Иль в Ново-Храпуново. Куда ни отсели, Везде, мой друг, хреново. Но я и там спою, Прославлю под гитару Какой-нибудь проспект Бакинских Комиссаров. И это — хорошо! Попробуйте Вы сами Увидеть океан В простой помойной яме. Ах, Шмитовский проезд, Я — твой певец брутальный. Из всех сакральных мест Ты впрямь наисакральный. Здесь в небе Южный Крест. Ах, Шмитовский проезд.